Железный Шурик
Шрифт:
Физически Никита Сергеевич был еще крепок и мог работать. Его помощник Владимир Лебедев, отдыхая в Барвихе, рассказывал писателю Корнею Чуковскому о Хрущеве:
«Работает с семи часов утра. Читает документы, корреспонденцию. Потом разговоры по телефонам. Приемы, до семи вечера. Ни минуты свободной. Вообще можно сказать, что это самая тяжелая жизнь, без малейшего просвета — и врагу не пожелаю такой. Разве иногда он выезжает на охоту…»
Лебедев говорил и об изумительной памяти Хрущева: «он помнит
Но, вероятно, Никита Сергеевич все-таки что-то почувствовал, недаром хотел вернуть в политику, а точнее, призвать себе на помощь маршала Жукова. Через семь лет после того, как Хрущев отправил Жукова в отставку, он вдруг сам позвонил Георгию Константиновичу. Примирительно сказал:
— Тебя оговорили. Нам надо встретиться.
Помощник Хрущева записал: после отпуска в Пицунде запланировать встречу с маршалом…
В последних числах сентября в Москву приехал президент Индонезии Сукарно — просить оружие. В Большом Кремлевском дворце в честь президента был дан обед.
Леонид Митрофанович Замятин, который тогда работал в министерстве иностранных дел, рассказал мне, что Хрущев на обеде произнес неожиданно откровенную речь.
Старшим на обеде был Подгорный, потому что Хрущев находился в отпуске. Никита Сергеевич тем не менее приехал, вошел в зал со словами, не сулившими его соратникам ничего хорошего:
— Ну что, мне места уже нет?
Место, разумеется, сразу нашлось. Хрущев сделал знак Подгорному:
— Продолжай вести.
Но в конце обеда, когда протокольные речи уже были произнесены, Хрущев заговорил:
— Вот интересно. Я недавно приехал из отпуска, а все меня уговаривают, что я нездоров, что мне надо поехать подлечиться. Врачи говорят, эти говорят. Ну, ладно, я поеду. А когда вернусь, я всю эту «центр-пробку» выбью.
И он показал на сидевших тут же членов президиума ЦК:
— Они думают, что все могут решить без меня…
Хрущев поступил нерасчетливо в том смысле, что предупредил многих, что их снимет, и уехал отдыхать. Самоуверенность подвела Хрущева. Его отправили на пенсию раньше, чем он успел убрать более молодых соперников.
В борьбе за власть ни одна самая громкая и убедительная победа не может считаться окончательной. Всю свою политическую жизнь Хрущев старательно убирал тех, кто казался ему опасен, и окружал себя теми, кого считал надежными помощниками. Но в решающую минуту рядом с Никитой Сергеевичем не оказалось ни одного человека, который бы ему помог.
ВСТРЕЧА С ПАПОЙ РИМСКИМ
Хрущев оттолкнул от себя людей типа Николая Григорьевича Егорычева, который в сорок с небольшим лет стал первым секретарем московского горкома и пользовался в столице уважением. В октябре сорок первого студент бронетанкового факультета МВТУ Николай Егорычев ушел добровольцем на фронт, сражался на передовой, дважды
Егорычев рассказывал мне, как после сессии Верховного Совета он обратился к Хрущеву с просьбой о приеме. Никита Сергеевич не захотел идти в кабинет и предложил:
— Пойдемте-ка здесь поговорим.
Присели на скамейке на улице. Он заметил:
— Хорошо, что вы сами ко мне обратились. Зачем Москва там много тратит электричества на освещение?
Первый секретарь жил в резиденции на Ленинских горах, ему оттуда был виден весь город. И в его представлении Москва залита электрическим светом.
— Никита Сергеевич, это только кажется, — объяснил Егорычев. — В реальности некоторые районы мы очень плохо освещаем. Вы едете по шоссе, оно специально для вас очень хорошо освещается. На освещение города мы тратим десятые доли процента потребляемой городом энергии. Огромное количество электроэнергии съедает промышленность. Но мы сумели поднять коэффицент…
И Егорычев, окончивший после войны МВТУ, стал объяснять руководителю страны, что именно сделали для того, чтобы рациональнее использовать электроэнергию.
Хрущев выслушал его с недовольным видом и ушел обедать. Члены президиума ЦК обедали вместе. Потом Егорычеву перезвонил его предшественник на посту первого секретаря московского горкома Петр Нилович Демичев:
— Что ты такое наговорил Хрущеву? Он пришел злой, говорит: все этот Егорычев знает!
Видимо, Хрущев обиделся на то, что Егорычев, молодой партийный руководитель, разбирается в том, что ему не известно.
В другой раз, принимая руководителя Москвы, Хрущев поинтересовался:
— Сколько вы жилья ввели?
— Миллион квадратных метров, — с гордостью ответил Егорычев.
Хрущев недоверчиво переспросил:
— Сколько? Сто тысяч?
— Миллион, Никита Сергеевич.
Он разозлился:
— Мы когда-то мечтали сто тысяч вводить. Слишком хорошо Москва живет!
Соединился с председателем Госплана:
— Москве больше не давать денег!
Егорычев на следующий день приехал в Госплан:
— Что делать?
А ведь строительные работы были развернуты уже по всей Москве. Председатель Госплана развел руками:
— Я все понимаю, но есть прямое распоряжение Хрущева.
— Полмиллиона квадратных метров ты мне позволишь за счет кооперативного жилья построить?
— Да.
— Остальное я возьму у министров, у которых есть деньги, а жилье им нужно.
Энергичный и напористый Егорычев собрал у себя министров, и они тут же нашли деньги на восемьсот тысяч квадратных метров. Первый секретарь горкома собрал строителей:
— Работайте.
Хрущев, когда в последний раз отдыхал в Пицунде, позвонил оттуда Егорычеву, спросил: как идет строительство?