Железом и кровью
Шрифт:
«Точно обет дал!» — решил я.
За всё время привала Бернар больше не проронил ни слова. Он как-то безучастно сидел в стороне, и даже отказался от предложенной фляги с водой.
Я не стал на этом акцентировать внимания, а сосредоточился на поиски следов группы Аманды. Чем дальше мы уходили, тем слабее они становились, а к полудню и вовсе пропали.
— Ну что, ребята, делать будем? — спросил я на вынужденном привале.
Никто не ответил.
«А куда бы я сам пошел, будь на их месте? — спросил сам себя. — Западнее — горы, восточнее — лес, впереди…»
Вдруг
Первосвет потянулся за копьём, но Бернар жестом его остановил.
Тут же следом на пригорок поднялась закутанная в шкуры фигура. Это был язычник… Вернее, язычница: скинув капюшон перед нами предстала девушка с шикарными каштановыми волосами, сплетенными в тугую длинную косу. На вид она была ещё совсем молоденькой.
Друидка сделала рукой какой-то непонятный жест, и её питомец отошел в сторону.
Вперед выступил Бернар. Он дружелюбно кивнул головой. Девушка тоже ответила кивком, но осталась стоять на месте.
— Кто вы? — тихо спросила она.
— Разведчики, — ответил Бернар, улыбаясь.
Девушка наклонила голову и о чём-то задумалась. Рысь, прилёгшая у куста, тут же подняла голову и внимательно уставилась на нас.
Я помню, как кто-то в лагере побрехивал, демонстрируя всезнайство, что у каждого друида есть «помощник» — бестелесный дух животного — медведя, кабана, рыси и прочего в том же ключе. Но глядя на данное создание почему-то начинаешь сомневаться в его бесплотности.
Хотя Орден Друидов настолько запутанное и непонятное явление, что появление слухов и всяких домыслов — вполне закономерный результат.
Девушка попрощалась с нами кивком головы. Рысь тут же вскочила на ноги и, следом за своей хозяйкой, скрылась в зарослях ореха.
— Что это было? — пробубнил Первосвет, присаживаясь на кочку, и натягивая сапоги.
— Язычники, — пожал плечами Бернар. Сказал он это так, словно извинялся за странное поведение друидки. — Однажды, в Железном порту, — вдруг продолжил он, — что на Зимнем берегу, на заставу напали хадаганцы. Мы практически не успели даже оказать никакого сопротивления, настолько всё было отлично спланировано. И уже когда, казалось, нам пришел конец, из тайги вернулись язычники. Они стремительно атаковали и в считанные минуты хадаганцы были повержены. Те, кто остались в живых, валялись на коленях и молили о пощаде, а медведи драли их как овец, пожирая живьём…
Бернар потупил взор, ударившись в неприятные воспоминания.
— Я имел опыт общения с язычниками, и скажу честно: они очень… очень…
Тут он вздохнул и отчего-то не закончил свою речь. Отвернувшись, Бернар вернулся к насиженному месту и замолчал, скорее всего, считая, что и так много сказал.
Мы с Первосветом переглянулись. Кажется, я начинал понимать характер этого эльфа. Не понятно пока было другое: отчего его отправили вместе с нами.
— Нам надо было у неё спросить, — вдруг сказал Первосвет.
— Что спросить? — не понял я.
— Про следы. А, может, она и отряд видела.
— Вот же..! Чего ты раньше не сказал!
—
— Ладно, ладно, уже. Что же будем делать?
Я огляделся, словно это могло как-то помочь.
— Вот что: идем на запад к горам, а там посмотрим.
— На запад, так на запад, — Первосвет поднялся на ноги.
— А ты что скажешь, Бернар?
Тот согласно кивнул головой.
— Тебе всё равно, что ли?
— Если честно — то я не следопыт. Буду опираться на ваш опыт…
— Так и я ж не следопыт. А ты? — я обратился к Первосвету.
— Ну… могу попробовать… я ходил на волков с дедом…
— В общем, ты такой же следопыт, что и мы все. Плохо!
Я взял свои пожитки и пошел, не дожидаясь, пока остальные собирались.
И какого хрена я согласился идти на поиски Аманды! Кто нас-то будет искать?..
К вечеру мы вышли к горам и решили заночевать на небольшом плато.
Первосвет приволок хвороста и развел костер, а я занялся приготовлением ужина. Бернар присел у огня, и, как заговоренный, долго-долго смотрел на него. Мы с Первосветом негромко переговаривались, подтрунивая друг над другом, как вдруг неожиданно Бернар осторожно откашлялся и что-то тихонечко запел.
Это была красивая мелодичная песня на непонятном языке. Хрипотца в голосе эльфа придавали ей просто шикарное звучание. Мы с Первосветом затихли, не в силах оторваться и нарушить стройную гармонию песни.
Когда Бернар закончил, в небе уже зажглись звёзды.
— Держи, — я протянул ему его порцию.
Тот как-то странно посмотрел на меня, затем, мягко по-отечески улыбнувшись, принял еду. Мне показалось, что в глубине его зеленых глаз мелькнула затаившаяся слеза.
— Красиво, — подытожил Первосвет.
Бернар благодарно кивнул.
— Это ты на своём языке?
— Это «Песнь о Драконах», самых прекрасных существах Сарнаута.
— Драконах? Они же давным-давно пропали, — Первосвет даже есть перестал.
— Да, давным-давно…
— Послушай, Бернар, — вступил в разговор я, — а из какого ты Дома? Ди При — такой фамилии я не слышал.
— Это небольшая малоизвестная ветвь семьи ди Дусер.
— А-а, — кивнул я. — Мне думалось, что все остальные семьи погибли после того Катаклизма…
— Это ошибочное мнение, — отрезал Бернар.
Разговор явно не клеился. Я не стал пробовать его продолжать.
По окончании ужина, мы разбились по часам: кому когда спать, а кому дежурить, и разбрелись по своим местам…
6
— …И да прибудет с нами Свет! — Бернар поднялся и отряхнул траву с колен.
Я пригласил его поесть.
— Да, ночь нынче холодная была, — пробормотал Первосвет. Он так храпел во сне, что горы сотрясались. — Одно радует — здесь комаров намного меньше, чем у нас… Мне снилась мамка, — вдруг совершенно серьёзно заявил он мне. — Я ей говорю, мол, укрой меня, а она как-то так отходит боком, да на меня странно косится. А я ей снова: «Укрой, холодно что-то мне». А сам гляжу: а у меня ног-то и нет. Отрубили их. Вот и холодно… К чему бы это?