Железом по белому
Шрифт:
Айн Хербер заболел.
В болезни не было ничего страшного, необычного, или опасного, обычная простуда, каковая хватает любого, что бродит ночами по холодным ночным улицам в, честно говоря, довольно паршивых башмаках, промокающих от одного вида лужи.
В комнате были плотно задернуты черные шторы, так, что если бы не пара газовых светильников у двери, в ней стояла бы непроглядная темнота. Слепой старик сидел в кресле, завернувшись в старый шерстяной плед, сухо перхал, оглушительно чихал, шмыгал раздутым красным носом и несколько заплетающимся
Йохан приложил ладонь к шершавому стариковскому лбу и задумался. Горячий, хотя и не так сильно, как он боялся… Что делать? Искать доктора? Или дойти до аптеки и купить лекарств? Насколько было проще на улице Серых крыс: экстракт ивовой коры от доктора Лепса был горьким, как жизнь нищего, но поднимал на ноги даже тяжелобольных. А здесь что можно купить?
Видимо, последний вопрос он произнес вслух, потому что айн Хербер решил ответить:
— Лимонное масло… Смородиновое варенье… Бузинный настой… Жженый сахар… Горная смесь…
— Горная смесь? — юноша впервые о такой слышал. Бузинным настоем его поила бабушка Грета, когда он болел после свадьбы, и она же пичкала лимонным маслом. Ну и какой же мальчишка никогда не пробовал жженый сахар и варенье, особенно вкусное, если взято без спроса? Но о горных смесях он слышал впервые.
— Сливочное масло, свежие желтки, мед и сода. От кашля, — произнес айн Хербер и тут же закашлялся, — Про… кхе-кхе-кхе… да… кхе-кхе-кхе… холера… в аптеке за углом.
— Я быстро, — Йохан накинул пальто и шляпу и выскочил за дверь.
2
Солнце сегодня светило удивительно ярко, небо было не по-весеннему голубым, как самая лучшая лазурь, пели какие-то птички, то ли воробьи, то ли голуби.
Йохан вышел из полутемного помещения аптеки, прищурившись, чихнул: то ли болезнь от айн Хербера прилипла и к нему тоже, то ли солнечный зайчик прыгнул в нос и пощекотал своей шелковистой шерсткой…
Настроение было на удивление душеподъемное: светило солнце, аптекарь — забавно похожий на айн Хербера, разве что зрячий, естественно — нашел все, что заказал Йохан, даже смородиновое варенье в небольшой фаянсовой баночке, сделал скидку, да в придачу дал на пробу новомодные травяные пилюли, которые, по словам аптекаря, если не поднимали на ноги мертвых, то только потому, что мертвый не сможет их проглотить.
Душа пела до такой степени, что, поднимаясь по лестнице, Йохан вспомнил Каролину айн Зоммер, девушку — ладно, молодую женщину — которая была первой, после Гвендолин, что смогла затронуть струнные его сердца, казалось бы, давным-давно снятые с колков и убранные в кладовую. Ее золотые волосы, ее глаза ангела…
Воспоминания были настолько светлыми, что направленный в его сторону ствол револьвера Йохана поразил не хуже, чем ушат ледяной воды.
— Кто вы? — тихо произнес айн Хербер, — Назовись.
Йохан кашлянул, в комнате сильно пахло светильным
— Вы ждали кого-то другого?
— Я ждал именно вас, — слепой механик убрал оружие в складки пледа, — Но, как в этой жизни часто бывает, иногда ждешь одного, а приходит совсем другой.
— Вы кого-то боитесь?
— Теперь да.
3
Десятью минутами ранее
Дверь в квартиру приоткрылась бесшумно. Бесшумно для любого другого человека, только не слепого, с его острым слухом.
Легкие, почти беззвучные шаги насторожили механика. Поначалу он решил, что вернулся из аптеки молодой посланник короля Шнееланда, хотя старик и не понял, зачем он прокрался так тихо. Но эти шаги…
Это были шаги незнакомца. Чужака. Человека, который хотел, чтобы его не слышали. Добрый гость не будет подкрадываться.
Шаги прошли к двери в комнату, где находился механик, длинную и узкую, как пенал. Дверь находилась в торце комнаты, легкое движение воздуха — ее раскрыли, тихий звук шагов — вошли внутрь, дверь закрылась…
— Кто вы? — произнес айн Хербер, не поворачиваясь.
Незнакомец замер. Тихое, легкое дыхание, молодое, такое же, как у этого юноши, Йохана, как он себя называет.
Молчание.
— Я вас слышу, — предупредил механик, сжав под пледом рукоять револьвера.
Молчание. Легкий шажок в сторону. Еще один. А потом шаги двинулись к механику… Послышался тонкий, свистящий шорох…
Выстрел! Второй!
Разлетелись осколками плафоны светильников, пала темнота. Кем бы ни был вошедший, он явно не умел видеть в темноте, поэтому тут же замер, пытаясь понять, где находится слепой старик, оказавшийся совсем не такой уж и легкой добычей.
Кажется, кресло было вот здесь…
— Не советую, — произнес голос механика откуда-то из темноты, — Оставайтесь на месте или…
Вошедший, судя по всему, не был вооружен, или, по крайней мере, не был вооружен ничем огнестрельным, поэтому понял, что проиграл. Умный человек не станет рваться напролом, он отступит, чтобы взять реванш потом, при более подходящем случае.
Прыжок! Выстрел! Выстрел!
Пули оставили две дыры, одна в стене, другая в двери, и ни одной — в противнике.
Незнакомец, пантерой прыгнувший к двери, успел распахнуть ее, кубарем выкатиться в прихожую и сбежать, только каблуки застучали по ступенькам.
Йохан пришел буквально через несколько минут.
4
— Как он выглядел…? Простите. Что вы можете сказать?
— Молодой, легкое дыхание, явно не курит, хотя, если бы не проклятый насморк, я бы смог сказать это точно. Ловкий, стройный, толстяк не смог бы так прыгать каучуковым мячиком. Одет во что-то длинное: пальто, плащ, студенческая мантия, я слышал, как одежда хлопала по ногам. Да, и еще… Когда он подходил ко мне, раздался звук, такой, знаете ли, какой бывает, если протянуть между пальцами веревку.