Железом по белому
Шрифт:
— Да… — прошептал Вольф, чувствуя себя так, как будто его прожевал и выплюнул дракон. Причем выплюнул — это в лучшем случае. Ощущения все же больше походили на те, что должны возникнуть, если тебя проглотили и переварили.
— Кто… вы…
— Я Мадлен Саамс! — радостно сообщило прекрасное видение.
— Где… я…
— Вы в моей постели! То есть… — очаровательная Мадлен мило порозовела, — не в моей, конечно, а в постели в моем доме.
— Как… я…
— Вы потеряли сознание на улице, и мы перенесли вас сюда. Вы
Вольф почувствовал, что на месте ран ощущаются толстые повязки. Еще он осознал, что видит окружающее только одним глазом. Что с глазом…? Стоп. МЫ?
— Кто… вы…
— Я Мадлен Саамс!
— Нет…
Скрипнула дверь, и послышались шаркающие шаги. Вольф наклонил голову и скосил единственный глаз.
Комнату пересек маленький человечек, сгорбленный и сморщенный так, как будто ему уже лет сто, не меньше. Не обращая внимания ни на Вольфа, ни на Мадлен человечек прошаркал через помещение и скрылся из поля зрения юноши. Хлопнула дверь и все стихло.
— Это мой слуга, старый Ламмерт. Он помог перенести вас в аптеку.
Аптека… Точно. Вольф вспомнил. Он собирался найти аптеку, и даже нашел ее, но позорно потерял сознание. И еще он, кажется…
— Я… грозил вам… оружием…
— Ой, вы сказали, что застрелите меня, если я пикну, — отмахнулась женщина, — Но я не пищала, так что все в порядке. Но вы не сказали: вас ограбили? Или вас похитили?
— Да, — Вольф пошевелился, — Ограбили.
Солгал, конечно. Нет, если немножко подумать, то он мог бы сказать, что его похитили злодеи и это, в принципе, было бы правдой, но в своем нынешнем состоянии Вольф не смог бы сплести ложь из нитей правды.
Да и в обычном — тоже.
Словесные кружева — это не его, он человек… мм… прямолинейный.
— А вы кто? — в голубых глазах горели жизнерадостность и любопытство, — Говорите по-нашему, но с каким-то чужим выговором…
6
Когда великий Айслебен решил приблизить церковь к народу, он столкнулся с одной серьезной проблемой: священная книга Картис была написана на древнем языке Эстской империи, на котором говорили священники, ученые, но не простые люди. Впрочем, если бы великого Айслебена останавливали трудности, он не стал бы основателем новой церкви, а так и прожил бы всю жизнь священником в маленьком городке.
Великий Айслебен решил перевести Картис на язык Белых земель.
Проблема была в том, что никакого языка Белых земель тогда не существовало. На огромных просторах, раскинувшихся от Янтарного до Изумрудного моря, люди говорили на дикой мешанине наречий, так, что иногда жители одного села с трудом понимали то, что говорят в соседнем.
Но отношение великого Айслебена к трудностям вы уже знаете.
Он не просто смог перевести Картис, он фактически создал язык Белых земель, единый и одинаковый для всех. Люди читали Картис, люди учились по Картис,
Выговор не переведешь.
Так что фюнмаркская женщина могла с легкостью понять айнштайнского юношу, но совершенно точно не могла понять, откуда он. И это хорошо: кто его знает, стала бы она, при всем ее дружелюбии, помогать шнееландцу…
Глава 57
7
Вольф пошевелился, попытался встать… приподняться… стащить с себя одеяло… Получилось только последнее, но и его юноша быстро вернул на место, как только осознал, что из одежды на нем — только бинты.
— Не переживайте, я вас обмыла и вытерла, ни следа крови не осталось.
Именно после этих слов Вольф и начал переживать.
— Кто вы? — сменил он тему, с невольной радостью ощущая, что язык начал слушаться.
— Я Мадлен Саамс! — губы женщины изогнулись алым бантиком улыбки.
Кажется, по этой дороге мы уже проезжали…
— Нет, кто вы, Мадлен Саамс и зачем лечите меня?
— Я — дочка аптекаря, отец с детства учил меня всем медицинским премудростям. Поэтому я вас и лечу. Вот, выпейте укрепляющего отвара.
Вольф осторожно выпростал руку из-под одеяла и взял протянутую кружку. Действительно, отвар. Травы, мёд — остальное он не опознавал. И отвар и вправду оказался укрепляющим — по крайней мере, Вольф почувствовал, что готов на подвиги.
Если сможет встать с кровати.
Он сел окончательно, наконец-то сумев рассмотреть свою спасительницу-целительницу. Да, женщина, лет тридцати, высокая, округлое лицо, пухлые белые руки, но сама — не толстая, и даже пухлой ее назвать сложно, скорее, из тех женщин, которых называют «сочными».
Кто-то другой мог бы и влюбиться, но все мысли младшего сотника, он же лейтенант егерей, сейчас были только о выполнении задания. К тому же он предпочитал другой тип женщин, таких, которые живут только в горах Айнштайна.
— Где мой пистолет?
— Вот он.
Револьвер лежал на столе, на небольшом круглом подносе, между тарелочек и мисочек, накрытый кружевной салфеткой. В этом окружении он выглядел как пирожок сложной формы. Да он даже блестел так, как будто был смазан сливочным маслом!
— Где моя…
Он замолчал. Снова скрипнула дверь, и комнату из угла в угол пересек все тот же маленький сгорбленный человечек. Все так же не обращая ни на кого внимания он пробрел через комнату и исчез за дверью противоположной стены.
Вольфу начало казаться, что он бредит.
Дочка аптекаря, радостно улыбающаяся так, как будто ждала его всю жизнь, бродящий туда-сюда гном, пистолет под кружевами, запахи выпечки и куриного супа… Что вообще происходит?
— Где моя одежда?