Железом по белому
Шрифт:
Вот один из таких поворотов, рельсы изгибаются крутой дугой, так, что из окна паровоза можно было бы рассмотреть хвост поезда, если бы поезд при этом не обходил высокий круглый холм. На вершине холма чернели развалины древнего замка, а вокруг, помимо железной дороги, теснились домики бедных окраин.
Это хорошо, что холм закрывал от машиниста то, что там происходило в хвосте поезда. Из-за одного из почерневших дощатых заборов выскочил человек и, пользуясь тем, что поезд сбавил ход, быстро пробежал вдоль рельсов, запрыгнув на тормозную площадку последнего вагона.
Скрипя зубами и поминая чуму, холеру и прочие заразные болезни,
Вольф вздохнул и посмотрел на удаляющийся от него в вечерние сумерки фюнмаркский городок, в котором ему отрезали палец, ранили в руку… и вообще мерзкий городишко. Впрочем, надо признать, здесь есть и приличные люди, вроде той странноватой женщины в аптеке. Надо будет попросить драй Флиммерну, чтобы ей тайно переслали деньги… Хотя это некрасиво. Нет, не деньги, а то, что он не отблагодарит ее лично. Ну или хотя бы письмом. Точно, надо будет написать письмо. И деньги. И еще надо будет отправить деньги тому купцу, которого он подстерег на улице и заставил отдать кошелек. Этим поступком Вольф не гордился, но без денег ловушка для заносчивого майора ни за что бы не получилась. Так что — деньги нужно будет вернуть. Без благодарственного письма купчина обойдется.
Юноша вздохнул еще раз. Наконец-то всё кончилось.
Вернее, не всё — впереди еще война с Фюнмарком — но это-то как раз просто: ты стреляешь в ту сторону, откуда стреляют в тебя, кто остался стоять на ногах, тот и победил.
Закончились сложности.
Шнееланд
Долина реки Миррей
25 число месяца Мастера 1855 года
Сержант Штайнц
Приклад врезался в оскаленное рыло, брызнула кровь.
— Держи их, держи! — прохрипел сержант, командир третьего взвода 45-ой егерской роты. Потом ударил еще раз прикладом, и еще.
Наконец-то дверь удалось захлопнуть. В нее тут же заколотились, рыча и хрипя.
— Окна?
— Заколочены, мой сержант!
Хорошо. Хорошо, что в крестьянских домах такие небольшие окошки. Иначе эти твари могли бы и прорваться внутрь, а так — есть надежда отсидеться до рассвета.
Штайнц отогнал от себя неприятную мысль о том, что с рассветом все не закончится. В конце концов, на них нападают не упыри и вурдалаки и не демоны из ада.
Хотя…
Может быть, будь это демоны — было бы попроще. В конце концов, в демонов можно стрелять из ружья и рубить их тесаками. Второй вопрос — поможет ли, подействует ли, но до сих пор сержанту не встречалось созданий, которые исправно не дохли бы от доброй стали и не менее доброго свинца.
А в этих… стрелять не станешь.
В конце концов — это тоже солдаты. Твоего же полка.
Глава 70
Шнееланд
Штальштадт
6 число месяца Монаха 1855 года
Ксавье
1
Ксавье ошибся.
Потому что можно быть драккенским вервольфом, скользившим неслышной тенью по ночному лесу и наводившим нешуточный ужас на берендских контрабандистов. Можно убить своего первого
Можно.
И все равно в глубине души ты останешься восемнадцатилетним мальчишкой, который верит в чудо. В то, что достаточно убить одного, самого главного, злодея — и тут же победит добро. Солдаты злодея превратятся в огородников и учителей танцев, приспешники растеряют свои подлость и коварство, а все злодейские планы отправятся в преисподнюю, где им самое место.
Это действительно работает.
В сказках.
А в жизни… В жизни, несмотря на то, что весь Штальштадт трясло с самого утра после неожиданного и жестокого убийства агента бунтовщиков, известного, как Младший, он же — фальшивый младший сотник Черной сотни Ксавье, так вот, даже после этого убийства планы бунтовщиков не поменялись.
Прибежавший мальчонка сказал, что «Молот просил передать, чтобы они не забыли». Все продолжается. Все продолжается…
Ситуация вернулась к тому, с чего началась. Подсыпать яд солдатам — а Ксавье вчера, во время… кхм… опроса Младшего, точно узнал, что в свертке отрава — и тем самым поставить себя вне закона или же отказаться это сделать, и тогда нужно будет уходить из Стального города, потому что предательства мятежники не простят. Или…
— Кэтсхилл? — повернулся Макграт.
— Нет, — сразу же отрезал тот.
— Ты же учился.
— Я не на волшебника учился! А чтобы сварить вам снотворное за полчаса, а именно столько осталось до обеда — нужно быть волшебником.
Да, жаль. Идея была хорошая: не травить солдат, а усыпить их. С одной стороны — вроде никого не убиваешь, с другой — у бунтовщиков не будет к тебе претензий, солдаты-то обезврежены…
Нет, идея все же плохая. Бунтовщики заподозрят неладное, если выяснится, что солдаты все же выжили, а для тех, кто будет расследовать мятеж, глубоко непринципиально, КАК именно были нейтрализованы солдаты.
Макграт побарабанил пальцами по столу:
— Значит, если мы отравим солдат — они, несомненно, умрут. А если не отравим — значит, не умрут… Погоди-ка… А если они отравятся, но не до конца?
— Это как? — Миллер провел точильным бруском по лезвию одного из своих ножей.
— Ну, например, доза яда оказалась слишком слабой. В конце концов, это же рабочие, а не медики, не рассчитали, бывает. Что тогда?
— Ну, наверное, прослабит их, да и все.
— Вот! — Макграт поднял палец вверх, — Так что, если вдруг начнется суматоха — к нам никаких вопросов не будет, сами виноваты, что такой слабый яд подсунули. Ну а у солдат вообще никаких подозрений не будет: попался тухлый кусок мяса в рагу, бывает.
— Слабительное я вам тем более не сварю, — отрезал Кэтсхилл, для убедительности скрестив руки на груди.
— А варить тебе его и не надо, — на лице Макграта расплывалась улыбка, — У нас тут неподалеку целая аптека, а замки на ней — девчонка ногтем откроет.
Кэтсхил задумался:
— Есть еще риск. Этот Молот, тот бугай, что притащил нам отраву, может точно знать, какая там доза, и заподозрит неладное.
— Заподозрит, заподозрит… — Макграт опять принялся выбивать пальцами мелодию, то ли «Да здравствует королева», то ли «Наш отряд шагает сомкнутыми рядами», а может и вовсе «У моей девчонки два больших кувшина», чувством ритма Макграт не особо владел.