Жёлтая линия
Шрифт:
Очень далеко сквозь туманную дымку просматривались несколько серых куполообразных зданий. Я искал глазами боевые звездолеты — все-таки мы на военно-космической базе, — однако так и не увидел ни одного. Вообще, поле было пустынным. Лишь где-то перекатывались машины, похожие отсюда на игрушки, да копошились люди-муравьи.
— Построились! — скомандовал Рафин-Е, неизвестно откуда взявшийся. — По одному с интервалом, встали, быстро!
Он подозвал жестом какого-то человека в серой форме, с круглым баком за спиной и коротким шлангом в
— Поднимите руки и закройте глаза, — без выражения произнес человек и пошевелил шлангом.
Я еще не очень-то доверял здешним традициям, поэтому остерегся закрывать глаза. А если сейчас он этим шлангом меня по физиономии?..
— Зажмурься, а то глаза заболят, — посоветовал рыжий “лягушонок”. — Это брызги от мошек.
Нас опрыскали едким пахучим раствором, от которого у меня немного защипало кожу. После этого командир скомандовал “Бегом!” и, как всегда, двинулся первым.
Прямо от края бетонного поля начиналось болото. Группа немного сбавила ход на границе жижи и тверди. Рафин-Е обернулся и крикнул:
— Шилу, живо ко мне!
Самый здоровый из нашей команды боец подбежал к кавалер-мастеру, закинул огнемет за спину и затем присел на корточки. Командир проворно запрыгнул ему на плечи.
— Прямо! — скомандовал наездник.
Перед нами лежало болото — такое же ровное, как поле космопорта. Небольшой бережок порос блеклыми кустами. За ним простиралась желто-зеленая, тонущая в дымке бесконечность. Ее однообразие нарушали низкорослые кривые деревца, темные бока старых полугнилых древесных стволов, комки спутанных веток, а также всякий мусор, брошенный с территории порта.
Едва мы сошли с покрытия поля, под ногами зачавкало. Мы углублялись, и я почувствовал холод сквозь ткань гидрокостюма. Вскоре мы перестали видеть порт — его прикрыла дымка, стелющаяся над гнилой водой.
Я начал проваливаться — сначала по колено, затем по пояс. Несколько раз рыжий знакомец помогал мне выбраться, но потом потерял терпение.
— Не ходи по ровному, — сказал он. — Где ровное — там топь. Прыгай по островкам.
Деревья здесь долго не жили. Они росли, пока корни могли держать вес ствола. Потом заваливались, а на их остатках цеплялись новые побеги. Таким образом получались островки-кочки, спутанные комки растительности, массивные и упругие. По ним хорошо было прыгать, но требовалась осторожность, чтобы не запутаться и не рухнуть во весь рост в жижу.
Ногам было прохладно от постоянного контакта с водой, верх же окончательно взмок. Батарея на поясе уже просто бесила.
В тумане обрисовалась неказистая фигура антротанка, застывшего враскорячку посреди обширной булькающей заводи.
— Стой! — крикнул Рафин-Е, который с комфортом ехал на плечах подчиненного. — Разбиваемся в цепь! Десять шагов интервал, по одному в линию, живо!
Я поспешил занять самое удобное место — на куче прочных, сплетенных намертво стеблей. Там было совершенно сухо и вдобавок мягко. Можно было сидеть, свесив ножки.
Но
— Так нельзя! — с тревогой заговорил он. — Тебя же отовсюду видно.
Спрячься за кучей!
Я оглянулся. За кучей вяло шевелилась желтоватая блестящая трясина.
— Да-да! — закивал “лягушонок”. — Прямо туда.
Я вспомнил рекомендацию кавалер-мастера: брать пример со старожилов.
Наверно, в этом был резон. Я сполз с облюбованной кучи и почувствовал, как болото обхватило мои ноги.
— А не засосет?
— Нет, — почему-то засмеялся боец. — Никто не засосет.
Он отправился выбирать место для себя, а я задумался: “никто не засосет” — это достаточная гарантия безопасности?
— Эй, новенький! — раздался из-за спины голос кавалер-мастера. — Как там тебя…
— Пехотинец Беня, — отозвался я, содрогаясь от отвращения к собственной кличке. Надо будет узнать, нельзя ли ее поменять.
— Беня… — Командир хмыкнул с высоты чужих плеч. — Если увидишь чего
— просто крикни, понял? Других позови. Сам не стреляй, а то своих спалишь сдуру.
Понял, нет?
Я сдержанно кивнул.
— И это еще… Вернешься на базу — волосы сними с лица. У тебя паста в рюкзаке есть.
Я невольно потрогал щетину. После обезвоживания она росла медленно, но все же росла.
“Лошадка” Шилу повез Рафина-Е дальше, а я подумал, что неплохо бы как-нибудь, проявляя чудеса героизма, вынести раненого кавалер-мастера из-под огня. Чтоб он не называл меня “эй, новенький” и не говорил, что я действую сдуру.
Мое погружение в трясину тем временем остановилось на уровне пояса, за край гидрокостюма вода пока не затекала. Ноги уперлись во что-то плотное, и я чувствовал, как это плотное тихонько ходит вверх-вниз, словно дышит. Видимо, это было не дно, а слой перегнившей растительности.
Я начал устраиваться, переступать с ноги на ногу, искать надежные опоры.
Дождался того, что рыжий сосед сердито зашипел на меня:
— Тихо! Не шевелись, замри. Сейчас всех змей и жуков сюда соберешь своим шумом.
Я как стоял — так и застыл. Ни про каких жуков я, естественно, и не слышал. Мало нам кровожадных и подлых ивенков, так еще и жуки со змеями!
Немедленно мне стало казаться, что кто-то тихонько шевелится у самых ног, обвивает, цепляет резиновые штанины острыми жвалами. Лучше бы он мне ничего не говорил!
Я украдкой взглянул на соседа. Он устроился за небольшим гнилым стволом, став почти невидимым на фоне зеленой слизи. Он лежал, и я удивился, как он еще не промок до нитки. А может, и промок. Может, нужно промокнуть насквозь и обваляться в грязи, чтобы стать незаметным и выжить.
— Эй, — тихо позвал я. Сосед тут же навел на меня свои широко расставленые глаза. Кивнул вопросительно. — Что делать теперь?
— Ничего не делай. Гляди туда — и все.
— И долго? Это на весь день, что ли?