Жёлтая линия
Шрифт:
Сквозь глухой ватный воздух прорезался гул, и через несколько секунд над нами пронеслась целая стая реапланов. Все офицеры моментально перестали прохаживаться и обратили взгляды на свои команды. Остановился и наш кавалер-мастер.
— Сегодня ночью, — сказал он, — началась масштабная операция по освобождению крупного населенного пункта от агрессивно настроенных экстремистов. Задача оккупационных групп — блокировать территорию после того, как по ней пройдут штурмовые команды и антротанки. Все вы будете расставлены по своим постам, но до этого должны обеспечить чистоту нашего
Снова гул, и еще одна стая хищных железных птиц пронеслась над головами.
Рафин-Е примолк и проводил реапланы взглядом.
— На охраняемой нами территории, — продолжал он, — будут работать гражданские специалисты. Как всегда, команда отвечает за их безопасность.
Сегодня вы должны действовать с предельной четкостью и быстротой. Перед нами важная задача — за одни сутки превратить поселение варваров в образцовый цивилизованный город. Здесь будет первый форпост Цивилизации, где все святые законы претворятся в принципы… где непреходящие принципы… тьфу ты… где нетленные ценности… о, черт…
Дойдя до идейно-политической черты, наш командир вдруг запутался и перестал сам себя понимать. “Видимо, рядом крупное месторождение, — подумал я.
— Иначе нетленные принципы мы утверждали бы в другом месте”.
Рафин-Е замолчал, тупо глядя перед собой и приводя мысли в порядок.
Видимо, он принял единственно верное решение — не лезть больше в идеологию, а говорить лишь о том, в чем разбирается.
— Кто взял болотные костюмы, — сказал он, — лучше оставьте здесь, они не понадобятся. И еще хочу предупредить — территория будет чистая, ее с темноты утюжат штурмовики. Так что не надо стрелять на каждый шорох. Нам уже надоело отчитываться за “внутренние потери”… Я закончил, после завтрака собираетесь здесь же.
Нам пришлось все время карабкаться по косогорам, и мы, конечно, выдохлись.
Зато бежали по сухой траве, а не по чавкающей грязи. И вдобавок нам давали отдохнуть — Рафин-Е то и дело объявлял остановки, выслушав очередное распоряжение по радиосвязи.
Один раз, когда мы надолго засели в кустах, мимо промчалось целое стадо антротанков. Железных чудищ было не меньше полусотни, я никогда не видел такого количества топающего и лязгающего железа. Они оставили после себя чуть ли не просеку, поломав сучья и утоптав землю.
С каждым шагом становилось заметнее, что обещанный поселок ивенков где-то рядом. Стали попадаться кучи мусора — тряпки, кости, гнилое железо, осколки глиняной посуды. Несколько раз мы пересекали неширокие, но хорошо утоптанные дороги, видели какие-то странные зарубки на деревьях, остатки заборов или стен.
— Остановка! — крикнул в очередной раз Рафин-Е, и мы осели на траву, сняв шлемы.
Воздух был насыщен звуками — отдаленными людскими голосами, гулом моторов, каким-то звоном, скрежетом. Земля иногда едва ощутимо вздрагивала. Приятно и уютно делалось от того, что вокруг тысячи соратников, что на твоей стороне могучая техника и смертоносное оружие. Хорошо чувствовать себя героем-завоевателем,
Тянуло гарью. Лес был каким-то редким, затоптанным, ощипанным. Видимо, мы подошли уже совсем близко.
— Ой, корова! — удивленно сказал Нуй.
Шилу тут же схватил огнемет, но бояться было нечего. Корова, а вернее, ее останки практически висели на дереве. Скорее всего ее отбросило мощным взрывом и насадило на острые сучья. Ствол внизу блестел от крови, словно лакированный.
Разглядеть что-то было трудно, однако мне это животное показалось мало похожим на корову. Скорей на лошадь. Или на помесь лошади с носорогом — большая роговая шишка росла прямо перед глазами. Ноги расширялись книзу, очень широкие копыта были приспособлены для странствий по болотам.
— Говорят, ивенки их специально натаскивают на антротанки, — сказал Улса.
— Если такая тварь разгонится и врежет рогом — танк летит кувырком. А если четыре или пять поднапрут, то могут перевернуть и вездеход.
— А если подпрыгнут — то и реаплан с неба сшибут, — добавил Ояз и презрительно рассмеялся. — Придурки придумывают, а вы распространяете такую чушь.
— Почему придумывают? — оскорбился Улса.
— А потому! — Ояз сурово свел брови. — Корова на танк — нормальный человек такое может сказать? Ты когда-нибудь танк в бою видел? Или только на стоянке?
— Видел, — не очень уверенно, но вызывающе ответил Улса.
— Пока корова к танку подойдет, он ее сначала порежет, потом порубит, затем раздавит и напоследок поджарит, ясно?
— А если неожиданно подбежит? — не сдавался Улса.
— А для этого уши и глаза есть, чтоб коровы неожиданно не подбегали.
Я заметил, что Рафин-Е довольно заинтересованно прислушивается к спору. И все время поглядывает на Ояза, будто присматривается. Может, ищет себе замену?
“Надо будет, — подумал я, — при случае тоже сказать что-нибудь умное.
Вдруг командиром назначат? Отдельная комнатка, специальная столовая, общество.
Щербатин от зависти желчью истечет”.
Рафин-Е опять схватился за свой передатчик. Он уже не убирал его — постоянно приходилось что-то уточнять и корректировать. Мы так часто останавливались лишь по одной причине — ждали отстающие команды. Оккупационные силы должны были войти в поселение не разрозненными отрядами, а единым фронтом.
Но это не очень-то получалось — фронт растянулся на несколько километров, а управлять такой махиной в едином ритме просто нереально.
Если присматриваться и прислушиваться, можно было заметить, что весь лес наводнен цивилизаторами. Среди редких зарослей то и дело мель-: кали серо-зеленые одежды, слышалось приглушенное бряцанье оружия.
Наконец линия выровнялась, радиоэфир принес приказ наступать дальше. Я специально пошел стороной, чтоб рассмотреть застрявшую на дереве корову. Прежде всего меня поразили размеры — животное было, наверно, не меньше трех метров в высоту. Рог был массивный, тупой на конце — настоящий таран. Пожалуй, такая громада и в самом деле может свалить антротанк.