Жёлтая роза
Шрифт:
Клари сначала подумала, что это предсмертное хрипение, и обомлела, но потом обрадовалась. То был спокойный храп, а храпит только здоровый человек, и этим храпом он заставляет бодрствовать другого.
До вторых петухов больной успел порядком-таки выспаться.
От их крика он проснулся и смачно зевнул.
К этому времени окончательно прекратились и судороги. Все, кто страдал нервным расстройством, знают, какое большое облегчение доставляет после судорог такой здоровый зевок!
Клари хотела опять дать ему кофе, но Шандор отвёл её руку и чуть слышно попросил воды.
Она
Доктор вышел в ночных туфлях и в халате; ему самому хотелось взглянуть на больного.
Состоянием его он остался доволен.
— Дело идёт на поправку, раз уж он запросил воды. Давайте ему пить столько, сколько он захочет.
Больной выпил чуть ли не целый графин и опять спокойно заснул.
— Ну, он уже спит как убитый, — проговорил доктор. — Теперь и вы, Кларика, можете прилечь, вам приготовлена постель в комнате экономки. Я оставлю дверь открытой и буду присматривать за больным.
Но девушка взмолилась:
— Разрешите мне остаться с ним. Я положу голову на стол и так немножечко посплю.
Доктор внял её мольбам.
Внезапно девушка проснулась: было уже светло, за окном чирикали воробьи.
Больной теперь сладко спал и грезил во сне.
Рот его был приоткрыт, он что-то бормотал, чему-то улыбался.
Иногда веки его приподымались, но это, вероятно, стоило ему больших усилий, и они снова смыкались. Сухие, потрескавшиеся губы приоткрылись.
— Дать воды? — шёпотом спросила Клари.
— Дай, — не раскрывая глаз, с трудом ответил Шандор.
Она подала ему фляжку с водой.
Но руки его были ещё так слабы, что не могли поднести её к губам. И это у такого богатыря! Чтобы напоить его, пришлось поднять ему голову. Но и в эту минуту он находился в состоянии полудремоты.
Когда же его голова опять опустилась на подушку, парень запел. Может быть, он продолжал вполголоса петь ту разудалую песню, которую начал во сне:
Как же не быть добрым свету?Девушка-цыганка, девушка-мадьярка, одного вы цвета!6
Через два дня Шандор уже был на ногах.
Такой степной богатырь не станет долго валяться в постели, если опасность миновала. На третий день он уже заявил доктору, что намерен отправиться к табуну, при котором состоит на службе.
— Повремени-ка, Шандор, ещё немножко. С тобой кое-кто хочет поговорить.
Под этим «кое-кто» подразумевался следователь.
На третий день после заявления о случившемся на матайский хутор прибыл чиновник с писарем и жандармом для ведения законного следствия.
Обвиняемую тоже допросили. Она рассказала всё по порядку, ничего не скрыла и в своё оправдание заметила только, что очень любила Шандора и хотела, чтоб он так же любил её. Всё это уже было занесено в протокол и подписано. Оставалось устроить очную ставку отравительницы с жертвой. Это и было сделано, как только Шандор немного окреп.
За всё это время табунщик в присутствии доктора
Перед очной ставкой следователь снова зачитал девушке её показания, которые она подтвердила.
После этого ввели Шандора Дечи.
Он сразу же начал разыгрывать комедию и вёл себя так вызывающе, так заносчиво, словно научился этому у чванливых актёров, играющих в театре роли табунщиков. Даже на вопрос, как его зовут, он ответил с пренебрежением:
— Моё честное имя — Шандор Дечи. Я никому не причинил зла, ничего не украл и не заслужил, чтобы меня сопровождали сюда жандармы. Вдобавок гражданский суд надо мною не властен — я пока ещё солдат императора. А уж если меня в чём-нибудь обвиняют, так передайте моё дело в полковой суд, там я отвечу на все вопросы.
Следователь, не обращая внимания на тон парня, успокоил его:
— Пожалуйста, потише, молодой человек. Вас ни в чём не обвиняют. Мы хотим лишь получить кое-какие разъяснения по касающемуся вас делу и поэтому вызвали вас на допрос. Скажите, когда вы последний раз были в хортобадьской корчме?
— Могу ответить совершенно точно. Мне скрывать нечего. Но пусть сначала уйдёт из-за моей спины этот жандарм. Чего доброго, он ещё дотронется до меня, а я очень боюсь щекотки и могу так дать ему по шее, что…
— Ну-ну, спокойнее, нечего горячиться. Жандарм сторожит не вас. Итак, когда вы были у девицы Клари и подавала ли она вам вино?
— Что ж, постараюсь всё хорошенько припомнить. Так вот, в последний раз я был в хортобадьской корчме прошлый год, в день Дмитрия, когда нанимали чабанов. Меня тогда забрили в солдаты. С тех пор я даже и близко не подходил к корчме.
— Шандор! — прервала его девушка.
— Да, я Шандор. Это моё крёстное имя.
Следователь спросил:
— Так, значит, вы не были в хортобадьской корчме три дня тому назад и буфетчица не подавала вам вина, отравленного мандрагорой, от которой вы заболели?
— Я не был в хортобадьской корчме и не видел барышни Клари больше полугода, а значит, и вина у неё не пил.
— Шандор!.. Ты лжёшь?! Ради меня?! — воскликнула девушка.
Следователь рассердился:
— Не пытайтесь своим запирательством ввести в заблуждение суд. Девушка уже во всём призналась; это она напоила вас вином с корнем мандрагоры.
— В таком случае она на себя возвела напраслину.
— Зачем же ей это делать? Ведь такой проступок влечёт за собой строгое наказание.
— Вы спрашиваете, зачем? А затем, что коли девушкам взбредёт на ум какая-нибудь чепуха, так у них хоть кол на голове теши — всё равно стоят на своём. Девица Клари обижается на меня за то, что я к ней не заглядываю. Она обвиняет себя, чтобы заставить меня сжалиться над ней и признаться, у кого я был, у какой другой красавицы оставил своё сердце и кто напоил меня этим зельем. А я захочу — скажу, а не захочу — не скажу. Она мстит мне за то, что я ни разу не был у неё с тех пор, как приехал в отпуск из армии.