Желтое облако (с илл.)
Шрифт:
– Вы чем-то обеспокоены, господин доктор, - заметила Инга.
Шкубин ответил не сразу. Он поднял глаза, измученные бессоницей и сердечной болью.
– Нет. Я просто доволен. Мы имеем то же, что и принесенные вами пробы. Совершенно то же. Впрочем, не совсем.
– Видите ли, когда неизвестный нам предмет летел к Земле с большой скоростью и не сгорел, а в какие-то секунды превратился в прах - это одно. Другое - когда мы испытываем кусок металла целые сутки и добиваемся примерно такого же результата. Сутки и секунды - тут есть разница.
– Но в принципе!
– В
– Он повеселел.
– Вот поставим опыт, и тогда мы с вами тоже примем малую дозу титана и алюминия, а?
– Я замечаю, вам вредно это, господин доктор.
– Доктору не вредно, человеку - да, - он многозначительно поднял указательный палец.
– Но доктор тоже человек. И у него есть в душе что-то такое, от чего нельзя вылечиться, и поэтому, - резко взмахнув рукой, он показал пальцем вниз, - порой хочется умереть. Честно, как подобает человеку.
«Он пьян, - подумала Инга.
– Или просто расстроен. Неужели он такой… несчастный?» - вспомнила она разговор с фрау Эльзой.
Доктор встал, медленно прошелся по лаборатории, взял с полки кусок металла и подал Инге.
– Вот! Если это превратится в пыль хотя бы за один час - мы добились цели, фройляйн Инга.
Кусок был гладкий, сравнительно легкий, он матово поблескивал.
– Работайте!
– сказал Шкубин и сел.
Инга положила металл на круглую плиту, накрыла колпаком, осторожно включила газ.
– Полное включение, - сказал Шкубин.
– Опасно, господин доктор. Шланг может лопнуть, - сказала Инга и повернула кран до отказа.
– Ничего. Нужно в короткий срок создать высокую концентрацию - в этом залог успеха.
– Шкубин снял часы с руки и положил их на стол.
За несколько секунд прозрачный колпак стал коричневым, кусок металла нельзя было разглядеть.
– А если шланг или стекло не выдержат?
– встревожилась Инга.
Шкубин встал и легонько отстранил ее рукой.
– Уйдите отсюда, фройляйн.
Инга не уходила.
На стенках стеклянного колпака появились капельки влаги.
– Я просил вас уйти!
– повысил голос Шкубин.
– Не надо нервничать, господин доктор!
– спокойно сказала Инга.
– Работа есть работа, и я не имею права оставить вас одного.
Шкубин сам выключил газ и отошел.
– Да, работа, - задумчиво проговорил он.
– Только для чего? Вот если бы… Ах, поздно, поздно, - вздохнул он, потом резко поднял голову, - что ж, опыт поставлен, можно идти. Вы заглянете сюда через час, а я все же попробую заснуть.
Возле дома, на ровной площадке, которую пересекала белая теннисная сетка (для чего она тут натянута, кто играет в теннис?), было жарко. Инга вошла в сад. Она думала о Шкубине, о его опыте. Пожалуй, Новосельский прав: пепельный след это остатки неизвестного Земле космического корабля, он «сгорел» вот так, как превратилось в порошок железо под стеклянным колпаком в лаборатории Шкубина. Не так ли погиб и корабль Стебелькова? Но откуда взялось возле Луны странное «желтое облако»?
Чем больше она думала, тем
Инга остановилась перед решеткой. Тут кончались владения Шкубина. Дальше возвышались скалистые горы и шумел водопад. Небольшая речка срывалась с кручи белой струей, ударялась о камни, кипела, раскидывая брызги, растекалась на ручейки. От дома Шкубина шум водопада не слышен, значит она зашла далеко.
Инга повернула назад. Она продолжала думать все о том же, но мысль упиралась во что-то неясное, как эта тропинка в решетку, за которой были горы, высота и кипящий водопад. Ей вспомнился давно прочитанный рассказ о старике, которому далеко в море попалась очень большая рыба. Он должен был убить рыбу, которую жалел, иначе она победила бы его. И он думал: как хорошо, что человеку не приходится убивать Луну, Солнце, Звезды. Странная мысль пришла в голову старику! Знал ли он, называя рыбу другом, что и рыбы, и птицы, и растения, и человек состоят из одних и тех же сложных молекулярных соединений, все неразрывно связаны и, как говорит Новосельский, вскормлены Солнцем? Да, хорошо, что не приходится убивать солнце и звезды! Это непосильно, невозможно и губительно для всего живого.
Прошел час. Пора посмотреть, что же стало с куском металла, окутанного желтым газом.
В лаборатории было тихо. Желтел стеклянный колпак, словно заполненный мутной водой с глинистым осадком. Желтизна скрывала металлический брусок. Инга попробовала найти его щупом. Твердый острый стержень всюду упирался лишь в ровную круглую плиту под колпаком, как будто там ничего больше и не было. Значит, металл превратился в пыль…
Она сделала пометку в журнале. Надо было сообщить Шкубину, но он не показывался.
Инга подумала: «Нехорошо, что мы поссорились с Киджи, он честный, прямой, смелый. К тому же, он корреспондент, имеет право интересоваться любым делом в любой стране. Ни Дольц, ни Новосельский не смогут сделать того, что мог бы сделать Киджи. Это был бы надежный помощник».
Только к вечеру Шкубин появился на веранде, отдохнувший и веселый. Инга стала было рассказывать о результатах наблюдений, но Шкубин не хотел слушать.
– Я все знаю. Я это предвидел. Не лучше ли сыграть нам в теннис. Хочется немножко размяться.
– Лучше завтра, - сказала Инга.
– Почему не сегодня?
– Господин доктор, - немножко смутилась она.
– Я хотела бы попросить вашего разрешения…
– Все, все понимаю, - закивал Шкубин.
– Пойти в город…
– Вы угадали. А завтра мы непременно сыграем.
– Что ж, я вас не держу. Но считаю нужным предупредить, фройляйн, что не следует говорить никому о наших с вами делах. И не задерживайтесь долго, - с грустной улыбкой наказывал Шкубин.
– До свидания. Я иду в лабораторию, хотя и не собирался сегодня работать.