Желтый дом. Том 2

Зиновьев Александр Александрович

Когда открытые разносы

И сокровенные доносы

Былую силу обретут.

Последствия критики

Члены комиссии выдали нашему местному начальству, кто были авторы письма и как письмо проскочило в Москву. По обычной почте письмо не прошло бы, поскольку в почтовых отделениях сидели специальные люди, которые просматривали все наши письма. Подозрительные письма отбирались и направлялись в Особый Отдел в районном центре. Авторы критического письма, подозревая об этом, изготовили письмо в трех экземплярах и переправили их прямо в Москву: одно со столичным пропагандистом, другое с руководителем агитбригады и третье с... сотрудниками КГБ. Один экземпляр достиг цели, и есть основания предполагать, что это — последний. Письмо подписали пять человек. Все — члены партии уже много лет. И среди подписавших — наш Комиссар. Вот это сюрприз!! А его в районе уже отобрали в число передовиков и даже сфотографировали для газеты!!

Хотя проверка письма кончилась ничем, авторы его открыто заявили (теперь им все равно уже ничего другого

не оставалось), что это дело так не оставят и, вернувшись в Москву, возбудят его в высших партийных сферах. Угроза эта встревожила местное начальство. И оно (конечно, при поддержке вышестоящего начальства) решило принять профилактические меры. Возглавила эту благородную миссию сама Мао Цзэ-Дунька.

Первым делом возник апробированный вариант с коллективным изнасилованием. Но по зрелом размышлении он отпал. Во-первых, он уже использовался несколько раз, последний раз — в прошлом году. И тогда он провалился. Провалился не в том смысле, что не удался. Он удался, и ребят, которые вели недопустимые разговоры, засудили за коллективное изнасилование. Но милиционеры, которые на самом деле изнасиловали девчонку по заданию организаторов этого дела, потом по пьянке переругались и разболтали об этом. И теперь весь район знает, что это дело было сфабриковано. И вроде бы даже возникла идея пересмотреть решение суда. Во-вторых, авторы письма все пожилые люди, члены партии, действовали из лучших побуждений, вслух свои суждения не высказывали. В-третьих, и, пожалуй, это был главный аргумент против рассматриваемого варианта, во всем районе не смогли найти девчонку, которая подошла бы на роль изнасилованной. Все они оказались либо такими страшными, что на них явно никто не польстился бы, либо такими опытными в делах любви, что никто не поверил бы в то, что они не дали на «изнасилование» свое добровольное согласие.

И в конце концов Мао Цзэ-Дунька приняла единственно правильное в такой ситуации партийное решение. Надо подойти к задаче диалектицки, сказала она на заседании комиссии, созданной для расследования клеветнического письма. К каждому клеветнику нужен конкретно-историцкий подход. У каждого наверняка есть какой-нибудь грешок. Надо зацепить этот грешок и... сами понимаете!

И нашего Комиссара решили дискредитировать на его шашнях с Матренадурой.

Печален будет твой удел.

Растреплют, как ты ночью темной

Со старой бабой полутонной

Давил клопов и в такт пердел.

О бабах

Народ в деревне — это в основном бабы. Мужики — руководители, механизаторы, конторские служащие. Мы — не в счет. Мы — внешняя даровая рабочая сила, выполняющая самую грязную и примитивную работу. Но мы все-таки выходцы из другого мира. А основная тяжесть деревенского труда выпадает на долю баб. Они и свое личное хозяйство обслуживают, и приработками занимаются (рынок), и в совхозах и колхозах как-то работают. Если взглянуть на жизнь в целом, то мы выглядим жалкими филонами сравнительно с Матренадурой. Хотя мы иронизируем над ней и даже ворчим на нее, мы в общем понимаем ее тяжкую судьбу и почему-то чувствуем себя виноватыми перед ней. Находит на нас такое настроение волнами. И тогда мы всячески угождаем ей, пилим дрова, чиним крышу, полем и поливаем огород, чистим хлев. В такие минуты она буквально расцветает, становится до слезливости доброй и щедрой. В такие минуты она готова отплатить нам сторицей — замечательное качество русского человека. Но мы этим качеством не злоупотребляем, ибо знаем, что русский человек обладает и другим качеством, неразрывно связанным с первым: он никогда не забывает добро, сделанное им, и напоминаниями об этом добре может отравить тебе жизнь. Поэтому мы всегда в Матренино добро вносим свой пай с таким расчетом, чтобы не оказаться ее должниками. Но, увы! Во сколько бы наш пай ни превышал ее собственное добро, он все равно в ее представлении сводится к ничтожному пустяку, несравнимому с ее щедрой долей. Это — тоже качество русского человека. И я ее, Матрену, понимаю. Ей это нужно не для корыстного расчета, а для психологии: У нее нет других, более приличных способов самоутверждения.

В деревне много баб вроде нашей Матрены. Ее соседка Лизавета даже внешне на нее похожа (впрочем, деревенские бабы все друг на друга похожи почему-то). Она лет на десять моложе Матрены, еще не потеряла надежду вторично выйти замуж (ее муж попал в тюрьму за какую-то ерунду, и его там убили в драке) и потому ведет нравственный образ жизни. Все наши попытки оказались тщетными. Женись сначала, твердо говорила она, потом... сколько угодно. Она даже Косте предлагала жениться, обещая откормить его и сделать настоящим мужиком. Впрочем, по моим наблюдениям, она не прочь была бы переспать с МНС (и что они в нем такого находят?!), но тот ее игнорирует. Дон сказал, что в МНС есть что-то от Христа, а бабы таких любят. Забавно, добавил он, Христос имел бешеный успех у женщин, но почему-то на это никто не обращал внимания. Хотел бы я знать, спал он с бабами или нет? Не может быть, чтобы не спал. А если не спал, то кретин. А если спал, то должны были остаться какие-то дети. Почему о них ничего не слышно?

И сын Небесного Царя

Под юбку лазил втихаря,

Детей без устали плодил

И алименты не платил.

Без иллюзий

У меня нет никаких иллюзий. Я твердо знаю, что коммунизм неотвратим во всем мире, что и западным странам его не избежать. Бороться против коммунизма я не хочу — бессмысленно. И если уж бороться за улучшение жизни, то надо признать коммунизм как

данность и бороться за лучшую жизнь на его основе. А это значит укреплять коммунизм, улучшать его и делать его более гибким и живучим. Но этого я тоже не хочу. Так что на мою долю остается самая нормальная позиция: пусть история катится своим чередом, как ей заблагорассудится, а я в ней создам свою личную историю, более всего подходящую мне по моим возможностям и внешним условиям. При этом я вроде бы остаюсь членом общества, но до некоторой степени автономным, подобно тому, как опытный армейский сачок игнорирует великое целое, к которому он так или иначе принадлежит, — армию, стратегию, тактику, замыслы командующих, расчеты штабов и все такое прочее. Общество в принципе может обойтись без таких его членов, как я. Но оно все-таки их терпит и даже отчасти культивирует. Почему и зачем? Ответ на вопрос «почему» прост: общество бессильно от них избавиться. Они чудовищно приспособительны и абсолютно неуязвимы. Я вспоминаю случай, как наш полк потерпел фиаско в попытке вывести на чистую воду и прижать одного-единственного такого сачка-паразита. Даже Особый Отдел капитулировал. И этот сачок как ни в чем не бывало продолжал свое паразитическое сытое существование в недрах нашего героического и многострадального гвардейского полка. А вот на вопрос «зачем» ответить труднее. Иногда — незачем. Но иногда с определенной целью. И я как будто начинаю ощущать, что и меня терпят с неким расчетом. С каким? Одному моему знакомому много лет позволяли всякого рода выходки, за которые даже теперь по головке не гладят. И лишь в конце жизни его использовали для мелкой и подленькой провокации. Какой ужас! Прожить полную трудностей жизнь и передумать горы мыслей, чтобы в заключение расплатиться за все мелкой подлостью!! Неужели и мне уготовано нечто подобное?!

Я долго терзал себя такими размышлениями, пока меня не осенило вдруг: итогом и целью жизни является сама прожитая жизнь, а не какое-то отдельное событие в конце ее. И все твои упомянутые выше проблемы ложны.

Обработка Матренадуры

Матренадура сначала категорически отрицала то, что она спала с Комиссаром. Но Товарищ из райкома партии пригрозил ей, что «если она не выложит все начистоту», придется начать раскапывать ее махинации с погребом. И Матренадура согласилась дать нужные показания на Комиссара. Но с условием: чтобы считалось, будто Комиссар «взял ее силком». Товарищ из райкома сказал, что это будет звучать неправдоподобно, так как Матренадура одной левой рукой может скрутить трех таких хлюпиков, как Комиссар, а одной левой ногой может раскидать всю бригаду. Тогда Мао Цзэ-Дунька предложила более мягкий вариант: Комиссар соблазнил Матренадуру, пообещав развестись с женой и завести с Матренадурой новую, здоровую социалистическую семью. Идея эта очень понравилась Матренадуре. Она немедленно уверовала в ее истинность и уже через пару часов раззвонила по всему поселку, что Комиссар оказался подлецом, что, когда уговаривал ее спать с ним, обещал жениться, а теперь, добившись своего, позабыл про свои клятвы.

Жители поселка верили Матренадуре, поскольку русские бабы соглашаются спать с их соблазнителями только при условии, если те пообещают жениться на них, а русские мужики не имеют никаких иных средств соблазнения, кроме обещания жениться. Но никто не верил в то что Комиссар на самом деле собирался жениться на Матренадуре, а последняя рассчитывала оженить его на себе, ибо прекрасно знали, что обещание жениться есть лишь чисто словесный элемент российского секса. Комиссия же, собиравшая материалы, разоблачающие «подлинное аморальное лицо» Комиссара, не стала входить в эти лингвистические детали: она констатировала «голые факты». 1) Комиссар совершил супружескую измену, нанеся тем самым ущерб марксистско-ленинскому учению о здоровой социалистической семье; 2) Комиссар совратил Матренадуру «путем циничного обмана», пообещав жениться на ней, разрушив тем самым прежнюю здоровую социалистическую семью.

Кандидат предложил гениальное решение проблемы Комиссара: признаться в сожительстве с Матренадурой, но заявить, что ее специально подсунули ему местные зажимщики критики. Слух об этой идее Кандидата дошел до самой Матренадуры. Она пообещала оторвать у Комиссара ту самую штуку, с помощью которой он нанес ущерб марксистско-ленинскому учению о здоровой социалистической семье, если тот вздумает утверждать нечто подобное.

С того момента, как вся эта история закрутилась, Матренадура всячески демонстрировала свой высокий моральный уровень и даже спать ложилась в лжезаграничных джинсах с настоящей американской кожаной нашлепкой.

Мысли в связи с русской историей

В один из дождливых дней, когда невозможно было работать, нас возили на экскурсию в поместье Александра Невского, одного из самых выдающихся деятелей русской истории. Экскурсовод рассказал нам, что не так давно вскрыли его гробницу, и оказалось, что рост у него был метр сорок восемь сантиметров. А в кино его играл самый длинный советский актер. А битвы его! О битве на Неве вообще мало что известно. Ему было тогда шестнадцать лет. В чем мог проявиться его «полководческий гений»?! После этой «блестящей победы» новгородцы его прогнали с княжества. Битва на Чудском озере — была ли она вообще?! Немцы провалились под лед, а мы до сих пор от радости опомниться не можем: великая победа!! Это очень характерно для нашей истории: легенда истории ничего общего не имеет с реальной историей. Мы хорошо помним воображаемую историю и хорошо забываем реальную. Мы и сейчас живем не столько в реальном, сколько в воображаемом мире. Эта неадекватность есть верный признак сумасшествия. Неужели вся наша история есть сумасшествие? А почему бы нет?! С ума сойти может не только отдельный человек, но и целый народ.