Жемчужина императора

Бенцони Жюльетта

– Эта гусыня? Она ни на что была не годна. А уж тем более – на то, чтобы править, и незачем было награждать эту великолепную жемчужину титулом, который ей совершенно не подходил. Тебе не хочется копнуть чуть поглубже? Ведь должна же быть другая причина? Другая регентша! Настоящая!.. Или, может быть, она принадлежала какому-то регенту, как большой луврский бриллиант?

– Нито, который продал жемчужину Наполеону, может быть, что-нибудь об этом и знал, но Нито ведь давным-давно умер...

– После таких людей остаются архивы...

Морозини встал, взял со стола жемчужину и засунул ее в карман.

– Адальбер, не искушай! Лучше найди мне адрес

Юсупова!

Юсуповы жили в доме 27 по улице Гутенберга, довольно красивом здании, состоявшем из главного корпуса и двух пристроек, выходивших одна во двор, другая в сад. Последняя по прихоти князя, страстно любившего представления, была переделана в театр.

Альдо пришел к Юсуповым около четырех часов пополудни, рассудив, что это вполне подходящее время для человека, не предупредившего о своем визите. Конечно, ему было бы намного удобнее договориться о встрече по телефону, но в сложившихся обстоятельствах он предпочитал действовать с предельной осторожностью.

Попросив таксиста, который его привез, немного подождать, венецианец вошел в распахнутые ворота, поднялся по ступенькам крыльца и позвонил у дверей. Открыл ему верзила, задрапированный в длинную хламиду, своей белизной подчеркивавшую черноту самой черной кожи, какую только можно было отыскать во всей Африке. Слегка поклонившись элегантному посетителю, это существо, не дав ему и рта раскрыть, произнесло:

– Я – Тесфе, слуга хозяина. Что тебе надо от него, о чужестранец?

– Минуту внимания. Не мог бы ты передать ему вот это? – ответил Морозини, протягивая негру визитную карточку, на которой приписал от руки несколько слов.

Черный исполин взял у незваного гостя из рук карточку, снова поклонился, ушел и пропал навсегда. Вместо него явился белокурый юноша, чей украшенный очками нос, бесспорно, выдавал в нем секретаря. Так оно и оказалось. Этот молодой человек, по фамилии Кетли, учтиво осведомился о цели столь внезапного визита.

– Мне хотелось бы поговорить с князем Юсуповым об очень важном деле, требующем его личного присутствия. Дело несколько... деликатное. Именно по этой причине я не предупредил о своем приходе заблаговременно.

– Вы ничего не можете рассказать мне о сути этого дела?

Альдо был способен проявлять терпение лишь в тех случаях, когда считал, что овчинка стоит выделки. Ему и в голову не могло прийти, что человек, благодаря своему браку ставший племянником покойного царя, окажется до такой степени труднодоступным.

– Нет. Только самому князю – или никому! Должно быть, вы обо мне не слышали, иначе знали бы, что я прихожу сам, только если дело крайне важное...

– Но... князь болен!

– Очень жаль. Когда он почувствует себя лучше, позвоните мне, пожалуйста, по этому номеру...

Альдо уже потянулся за карточкой, чтобы записать на ней номер телефона, когда за спиной у секретаря раздался смех, дверь распахнулась, чтобы пропустить одно из самых прекрасных созданий, каких Морозини когда-либо доводилось видеть. Причем красота этого создания была довольно редкой разновидности: архангел, одевающийся у самых модных лондонских портных. Черты его лица были до того тонкими, что, озаренные завораживающим взглядом зеленовато-голубых глаз, казались женственными. В ранней молодости Феликс Юсупов этим пользовался, белыми санкт-петербургскими ночами разгуливая по увеселительным местам в юбках, позаимствованных им у своей матушки. Так развлекался князь, обладавший когда-то несметным богатством, – вероятно, самым крупным состоянием в России! – позволявшим ему удовлетворять

любые прихоти. Со всем этим было покончено раз и навсегда после его женитьбы на княжне Ирине, племяннице Николая II, однако многочисленные таланты и артистические наклонности требовали реализации: он до безумия любил музыку и литературу, прекрасно танцевал, пел, играл в спектаклях и руководил домом моды куда лучше, чем иные профессионалы. Альдо сам смог убедиться в том, насколько великолепным голосом одарен Юсупов, когда тот воскликнул:

– Умоляю вас, простите моим верным стражам выказанное ими чрезмерное усердие! Им повсюду мерещатся враги... Входите, входите же! Идемте со мной! Мы познакомимся поближе, потому что я, конечно же, знаю, кто вы такой!

Невозможно было устоять перед такой неотразимой приветливостью, не пожать руку, протянутую с такой непосредственностью. Феликс Юсупов повел гостя через комнаты, отделанные в синих и зеленых тонах, в гостиную, которая, должно быть, служила ему и рабочим кабинетом: здесь можно было увидеть признаки всех занятий князя – от рулонов шелка, предназначенных для дома моделей «Ирфе» (Ирина и Феликс), до гитары; ручка лежала наготове на раскрытой тетради с недописанными заметками о новой книге, повсюду стояли планшеты с листами эскизов театральных костюмов... С прекрасно написанного портрета, висевшего на стене, смотрела не менее прекрасная молодая женщина. Что касается обстановки, она была совершенно английской.

– Мне неудобно сейчас беспокоить вас, – начал Морозини. – Ваш секретарь сказал мне, что вы нездоровы.

– Мидии, дорогой мой! Я поел мидий, которые со мной не ужились, но сейчас, как видите, мне уже гораздо лучше. И, кроме того, я сгораю от нетерпения, мне хочется поскорее узнать, что привело ко мне такого известного человека... и такого нерусского. Может быть, вы хотели купить у меня драгоценности? Но, вы знаете, у меня ровно ничего не осталось. Да садитесь же, прошу вас!

Альдо устроился в чиппендейловском кресле, заботливо проверив складку на брюках.

– Совсем напротив, князь! Я вам кое-что принес...

– Боже мой! Кто мог вам внушить, будто я способен купить что бы то ни было? Я беден, как Иов!

– Речь и не идет о том, чтобы покупать.

Вытащив из кармана шелковый платок, в который была завернута «Регентша», Морозини развернул его и положил вместе с украшением поверх стопки бумаг.

– Это ведь принадлежит вам, не правда ли? Я пришел для того, чтобы всего-навсего вернуть вам ваше имущество.

Глаза русского князя округлились, выражение его лица мгновенно изменилось. Юсупов наклонился над жемчужиной, чтобы получше ее разглядеть, однако в руки не взял и даже сцепил пальцы за спиной, как будто боялся невольно к ней потянуться. Когда он снова поднял глаза, в его взгляде не оставаясь и следа веселости. Только вопрос и легкая настороженность.

– Где вы ее нашли? – спросил он.

– Это довольно долгая история, – ответил Альдо, слегка дивленный безрадостной реакцией. – И трагическая... – Меня это не удивляет. И все же мне хотелось бы услышать эту историю... если вы не торопитесь?

– Я в полном вашем распоряжении.

– Тогда выпьем чаю! Только сначала спрячьте это! Альдо, не переставая удивляться, прикрыл жемчужину концами белого шелкового платка. А хозяин дома хлопнул в ладоши, и почти в то же мгновение появился исполин Тесфе, толкавший перед собой столик на колесиках, на котором царил самовар в окружении крохотных бутербродов, ячменных лепешек и печенья, создав тем самым своеобразный англо-русский союз.