Жемчужина из логова Дракона
Шрифт:
Нимоа людям".
Небрежно, без выражения, Ветер по памяти повторил хорошо знакомые строки бессмертного Стэвира.
– "День Ниаканн", - добавил он.
– Или, как его еще называют, "Легенда о Жемчужинах" Стэвира. Об этих жемчугах ты говоришь?
Бран потерял дар речи. Молчал и Ветер. Это вырвалось невольно, да так быстро, что и сообразить-то не успел.
– Ты знаешь стихи Стэвира?
– наконец пришел в себя старик.
– Ну и что?
– Ветер умышленно небрежно раскинулся в кресле, чтобы скрыть досаду.
Вместе с этими строками полезли непрошенные воспоминания. Ильгрит, Олтром…
– Для простого воришки ты слишком…
– А я не простой. Я сложный, - парировал Ветер.
– Для знатных и богатых господ. Стихами
– А я ведь сразу понял: ты не прост! Нимоа послал тебя!
– опять завелся старик, и Ветер счел необходимым прервать его бесконечные излияния.
– Мне кажется, нам обоим следует уделить, наконец, внимание той тайне, что связана с жемчугами Нимоа, и кою ты желаешь мне доверить. Или же не желаешь. Тогда позволь мне удалиться.
Силивест Бран удивленно хлопал глазами, а Ветер… Он словно сбросил с себя эти… Сколько? Пять, три, и еще три… одиннадцать лет - целых два малых срока и еще один год впридачу. Бесконечная череда лет вдруг отступила, и прошлое разом ожило, вырвалось на волю из глубин, непрошено напоминая о себе. Ветру почудилось, что он опять на скамье рядом с Олтромом ведет бесконечный спор относительно новой трактовки древних рукописей. Как давно это было!
Старик все молчал и молчал.
– Я ухожу, - просто сказал Ветер. И встал.
– Нет, нет, нет!
– Бран до отказа напряг свой слабый голос и бешено завращал глазами.
– Я вижу, вижу, что это ты! Тот, кому я могу доверить свое бесценное знание. Ты думаешь, это только легенда? О Жемчужинах, хранимых Драконами? Нет! Я видел, видел такую Жемчужину собственными глазами! Это я, я получил ее в дар от Дракона! И теперь я богат, сказочно богат! Видишь? А ведь я бывший красильщик!.. Красильщик тканей! И все это, - он слабо дернул рукой и обвел глазами богато убранную комнату, - по милости Драконов… благодаря моему сокровищу!
Вот это уже другой разговор. Стоило здесь немного задержаться, если только старик не выжил из ума от удара.
– Так ты говоришь, что видел одну из Жемчужин? Своими глазами?
– Да, да… Верь мне! Я держал ее в руках! Я получил ее в дар!
– И где же она?
– осторожно осведомился Ветер.
– Этого я тебе открыть не могу.
Оставалось только усмехнуться. А как же иначе.
– Нет, ты не понимаешь! Я никому не смогу завещать Жемчужину! Она моя. Она не будет служить тебе. Жемчужина - не кусок золота, - его голос выровнялся, он уже объяснял, а Ветер внимательно слушал.
– Ее нельзя продать… даже просто отдать нельзя. Ты потом узнаешь почему. Но она приносит удачу, редкую удачу в деньгах. Сказочную… Вот послушай. Я все расскажу тебе, а если ты про то начнешь болтать бездумно, все равно никто не поверит.
Он ухмыльнулся, видно, представляя, как Ветер ко всем и каждому начнет приставать с этой глупой историей. Сам же Ветер сосредоточенно внимал, пытаясь шаг за шагом отделить правду от вымысла.
– Когда я получил ее, то толком не уразумел, что за ценность мне досталась, на самом-то деле. Я помню тот день, как шел по дороге нищий, голодный: в кармане не то что какого-то скимбика - ни одного медяка не завалялось. А потом мне навстречу попалась лошадь. То ли я на нее набрел, то ли она на меня… Кляча клячей. Конечно же, она не была ничейной. Но я свел ее в ближайшее селенье и продал какому-то… верно, редкому в тех местах заезжему торговцу. Не выменял на еду, а продал! За местное серебро. А я-то думал, что меня побьют как конокрада! Ведь поселок был как раз неподалеку, и кляча могла оказаться тамошней… Но голод подпирал, а день клонился к вечеру, приходилось искать укрытия, чтобы не остаться на улице, и еды, чтобы не упасть прямо на дорогу. Но нет! Мне повезло - местные не признали клячи. А вырученные за нее деньги стали пустою тратой для глупца, купившего это сокровище. Она, верно, сдохла на следующий же день. И куда смотрел тот олух! Одно слово, изрядно успел нализаться, перед тем как со мной сторговался. Ладно… довольно про него.
Он замолчал, переводя
– Вот так я худо-бедно добрался до витамских границ, на остаток денег прикупил одежду поприличнее, набрался смелости и решил подзаработать у какого-нибудь торговца. И сразу удача! В первом же городе зашел в первую же богатую лавку и спросил, не нужны ли тут люди, что в красках и тканях хорошо разбираются. Очень опытные. Да, сказали мне, нужны. Они как раз искали такого, да к тому же чтобы мог объясняться с людьми из Края Вольных Городов, знал наречие тармас или хотя бы хадасса. О счастье! Я больше года в Бархассе прожил, с хадаисами, за это время на их языке болтать научился, и вполне прилично. А тармасское наречие - мое родное. И тут в лавку сам хозяин пожаловал. Управитель сразу ему на меня показал, и вдруг я торговцу тому приглянулся. Стал он меня расспрашивать, кто таков, чем до того занимался. Ну, наврал я, конечно, на несколько мешков хватит, но держался все-таки своего ремесла красильного, чтобы не попасться, да пару имен еще вспомнил известных, и в Бархассе, и в Стромпике, и в родном моем Вальвире.
– Стой, так ты из Вальвира?
– внезапно оборвал его Ветер.
– Да, оттуда.
Увлеченный своей историей старик торопливо отдышался, он часто так делал. Все-таки недуг донимал его, но не мог служить помехой теперь, когда любой ценой хотелось уверить Ветра в существовании легендарных жемчужин.
– Так вот. Хозяин на меня посмотрел и говорит управителю: вот, мол, я честного человека сразу вижу. А то все только обокрасть норовят. В Фалесте за два года уже пятеро местных проворовалось. Пошлю туда вот этого. Хочу, чтобы стал он моим управителем в Фалесте. Тот, из лавки, удивился несказанно! Вот так я и попал в Фалесту, да еще сразу управителем, из моей-то бесталанной нищеты. Дело не мое, но я старался, и как-то все мне удавалось, даже слишком. Словно редкостное чутье открылось. Хочу сделать так - ни опыта ведь, ни уменья нет - а делаю вдруг совсем наоборот. А потом оказывается: все правильно сделал. Стали поговаривать, что предвиденье у меня есть чудесное. Если я замешкался и каких-то тканей не прикупил - ни у кого они продаваться не станут. Не покупают люди и все. А из лавки моего хозяина в Фалесте все подчистую выметают. Года через два стал я управителем уже в Бархассе. А потом и сам небольшую лавчонку выкупил, почти задаром. Хозяину от нее - один убыток. Но я смело покупал, понимал уже свою силу. И скоро стала моя лавка первая в городе. Потом и другие были, потом другие города, а потом я сюда приехал, в Ласпад. На родину потянуло. А здесь все-таки к Вальвиру ближе. Туда мне нельзя возвращаться…
Тут он подозрительно долго переводил дыхание, Ветер даже подумал, что остального ему сегодня не слыхать, но старик таки продолжил:
– Здесь я тоже быстро развернулся. Уже давно я самый богатый человек в этом городе. Пускай молва твердит, что один из самых богатых. Я-то правду знаю. Просто новых завистников не желаю, их и так немало. Да, я самый богатый человек в Ласпаде, Серединный Судья и член Городского Совета, самого Высшего Круга. Один из хозяев этого города, без моего согласия тут ничего не совершается. И все это - благодаря Жемчужине.
И он с нескрываемой гордостью взглянул на Ветра. Тому очень не понравилось про "Серединного Судью", но сама история его зацепила. Очень даже зацепила. Не верилось, что старик все это выдумал. Да и зачем ему? А вдруг она действительно существует, эта Жемчужина? Вдруг это не просто легенда? Они с Олтромом часто спорили, есть ли в этих мифах хоть капля истины. Олтром считал, что да. У всех преданий есть первооснова, которую мы утеряли, так он говорил. Но среди людей ученых, коих Ветер немало перевидал еще в Вальвире, бытовало другое мнение.