Жемчужина Лабуана (сборник)

Сальгари Эмилио

– Раскрой ее, – сказал Тремал Найк.

– Не подходите к нему, милорд! – воскликнул лейтенант,

– У меня нет оружия, – сказал индиец. – Если я двину рукой, разряди мне в грудь твои пистолеты.

Янес подошел к ложу из листьев и наклонился над индийцем.

– Каммамури, – прошептал он еле слышно.

Молния вспыхнула в глазах индийца. Одним жестом он поднял свою накидку и подобрал записку с завернутыми в нее пилюлями, которую уронил португалец.

– Вы видели татуировку? – спросил лейтенант, который на всякий случай наставил пистолет.

– У

него ее нет, – сказал Янес, выпрямляясь.

– Значит, он не туг?

– Кто знает? Татуировки бывают у них и на других частях тела.

– У меня их нет, – сказал Тремал Найк.

– Сколько времени он находится здесь, лейтенант? – спросил Янес.

– Два месяца, милорд.

– Куда его отвезут?

– В какую-то исправительную тюрьму в Австралии.

– Бедняга! Пойдемте, лейтенант.

Моряк замешкался, открывая дверь, и Янес воспользовался этим, чтобы обернуться назад и сделать Тремал Найку последний знак, который означал: сделай, как сказано.

– Хотите осмотреть форт? – спросил Черчилль, закрыв дверь и запирая ее на засов.

– Мне кажется, в нем нет ничего особенного, – пожал плечами Янес. – До встречи у раджи, лейтенант!

– До свидания, милорд.

Глава VII

Освобождение Каммамури

В то время как Янес, рискуя, но действуя очень осмотрительно, готовил освобождение Тремал Найка, бедный Каммамури с тревогой и страхом в душе ждал своей участи. Он не боялся быть повешенным или расстрелянным, как обыкновенный пират, – он боялся, что под страшными пытками его могут вынудить признаться во всем; что, оставаясь тут, он подвергает риску жизнь своего хозяина, его несчастной невесты, Сандокана, Янеса и всех остальных. Едва его заперли, он попытался выбраться в окно, но оно было забрано толстенными железными решетками, попытался проломить пол, но только обломал себе ногти.

Убедившись в бесплодности своих усилий, он свернулся на подстилке в углу комнаты, решив умереть с голоду, но не прикасаться к еде, которая могла содержать какой-нибудь таинственный наркотик. Он решил дать себя разорвать на куски, но не промолвить ни слова. Так прошло пять, шесть, восемь, десять часов – он не двигался. Уже зашло солнце, и тьма заполнила комнату, когда слуха его достиг еле слышный свист, сопровождаемый легким стуком. Он бесшумно поднялся, шаря по стенам испытующим взглядом, и внимательно прислушался. Снаружи не доносилось ничего, кроме хриплых криков подвыпивших малайцев, которые проходили в это время по площади.

Он тихонько подошел к окну и выглянул сквозь железные решетки. Около огромной пальмы, которая покрывала своей сенью добрую часть площади, стоял человек в большой шляпе и с неким подобием палки в руках. Он узнал его с первого взгляда.

«Господин Янес», – прошептал узник.

Он высунул руку и сделал несколько жестов. Португалец кивнул и тоже ответил жестами.

«Я понял, – сказал Каммамури. – Он мне хочет помочь».

Он отошел от окна и приблизился

к противоположной стене. Внимательно осмотрел ее, потом наклонился и подобрал что-то вроде стрелы, на конце которой был прикреплен бумажный шарик.

«Это спасение, – прошептал он. – Господин Янес умеет пользоваться сумпитаном».

Он развернул бумагу и вынул две крохотные пилюли, издающие странный запах.

«Яд или наркотик? – спросил он себя. – А, тут записка».

Он подошел к окну и при ярком свете луны прочел следующее:

«Все идет как нельзя лучше. Тремал Найк завтра вечером будет свободен. Если пилюли, которые я прислал, развести в воде, они немедленно усыпляют. Найди средство усыпить стражей и беги. Завтра в полдень жди меня в окрестностях форта. Янес».

– О-о!.. – прошептал взволнованный маратх. – Этот человек подумал обо всем».

Он принялся ходить из угла в угол, размышляя над тем, что узнал из записки. Лязг дверного замка оторвал его от этих мыслей.

«Вот и стража», – подумал Каммамури.

Он быстро приблизился к столу, на котором вместе с рисовой похлебкой и фруктами стояли две чашки пальмового вина, и бросил в одну обе пилюли, которые немедленно растворились.

– Кто там? – спросил он после этого.

– Стража раджи, – ответил голос.

Дверь открылась, и осторожно вошел индиец, вооруженный широкой саблей и длинным пистолетом. В одной руке он нес фонарь, а в другой – корзинку с провизией.

– Ты не голоден? – спросил страж, видя, что чашки полны, фрукты целы, а похлебка нетронута.

Маратх вместо ответа бросил на него подозрительный взгляд.

– Смелее, друг, – продолжал страж. – Раджа добрый, не повесит тебя.

– Но он меня отравит, – сказал Каммамури с притворным страхом.

– Каким образом?

– С помощью кушаний и питья, которые ты видишь здесь.

– И из-за этого ты ни к чему не притронулся?

– Конечно.

– Ты не прав, друг мой.

– Почему?

– Потому что ни вино, ни рис, ни фрукты не содержат никакого яда.

– А ты бы выпил чашку этого вина?

– Если тебе так хочется!

Каммамури схватил чашку, в которой растворил пилюли португальца, и протянул ее стражу.

– Пей! – сказал он.

Ничего не подозревающий индиец поднес чашку к губам и выпил добрую половину содержимого.

– Но… – сказал он, поколебавшись, – что они положили в это вино?

– Не знаю, – сказал маратх, внимательно смотревший на него.

– У меня странная дрожь в… конечностях, – заплетающимся языком пробормотал тот. – Ах… Ой! Голова кружится!.. Мне не хватает сил, ничего не вижу, мне кажется…

Он не кончил. Зашатался, точно раненный в грудь, поднял руки, закатил глаза и тяжело упал на пол, оставшись неподвижным.

Одним прыжком Каммамури бросился к нему и сорвал пистолет и саблю. Вооружившись таким образом, он подошел к двери и прислушался. Он боялся, что шум от падения привлечет других стражей. Но, к счастью, в коридоре не слышалось никаких шагов.