Жемчужина приграничья. Невеста генерала
Шрифт:
— Да, зря вы так, господин эн Даркен. Мы дамы впечатлительные, и такими темпами впечатления могут выскочить из… — я с чуть заметным укором посмотрела на мачеху, — за всякие пределы.
Блондин странно закашлялся и поспешил отпить холодного сока, мачеха выпучила глаза, как рыбка, а брюнет, удивленно вздернув бровь, снова посмотрел на меня.
— Ну что вы! Если бы я захотел вас впечатлить, то рассказал бы как правильно делать рубящий удар саблей, чтобы с одного маха сносить врагу голову.
Правда что ли? Чего он добивался? Чтобы я
Как же в этот момент у меня чесался язык рассказать ему… да хотя бы сводку наших новостей! А потом посмотреть на его реакцию. А нельзя. Я жить хочу.
Но под его насмешливым взглядом промолчать не смогла:
— Не вижу смысла.
— Что?
— Не вижу смысла подобного рассказа. Я по вашей инструкции все равно с одного удара никому голову не снесу — сил не хватит. А похвастаться вы можете гораздо более интересными вещами.
Генерал подвис, сын наместника кашлял уже почти не переставая, а глаза мачехи то возвращались в обычное состояние, то снова делались большими-пребольшими. Похоже, мне лучше закрыть рот и не открывать его, пока за мужчинами не закроется дверь.
— А вы сильно изменились после несчастного случая… — наконец, отмер брюнет.
— Не знаю. Я потеряла память, — и на всякий случай уточнила. — Совсем.
— А что говорит лекарь? — пророкотал мужчина своим умопомрачительным басом. Посадить бы его и заставить продавать что-нибудь женщинам по телефону. При этом будет совершенно не важно, что именно продавать. Купят все! А потом будут сами звонить и спрашивать, не появились ли новинки. — Когда ваша память вернется?
— Лекарь не дает точных сроков, — пришла в себя мачеха и решила снова взять нить разговора в свои руки. — Он вообще считает чудом, что Эмма выжила и не исключает, что девочка может потерять память навсегда, а может все вспомнить уже в следующую минуту.
Генерал снова покосился в мою сторону, но я решила, что наболтала уже достаточно. И вообще, по-моему, господа уже засиделись. О здоровье справились, напитки выпили, на женскую грудь попялились. Чего сидят?
Глава 4.2
— Эмма, скажите, а каково это: ничего не помнить о своей прошлой жизни? — внезапно поинтересовался эн Гевар.
И вот что ему на это ответить? А ведь этот мир для меня и в самом деле — чистый лист. Память Эммы мне не поможет тут выжить, потому как ее у меня нет.
Я посмотрела в окно, за которым зеленел сад и ярко светило солнце, и честно ответила:
— Это как зависнуть между небом и землей. Вроде бы уже и не там, но все равно не здесь. Все незнакомо, хотя вроде бы вполне понятно, и в то же время знакомо, но нюансы ускользают. — Я перевела взгляд на блондина и грустно улыбнулась. — Чувствую себя чужой среди своих…
Невольно поежилась от того, что озвучила правду, и обняла себя руками. В комнате повисла тишина, которую захотелось прервать.
— Может, попросить слуг заварить новый чай? Вы
— Жарко. А я в жару предпочитаю прохладительные напитки, — странно меня разглядывая, произнес блондин.
— А мне можно и чаю, что-то я проголодался, — устраиваясь поудобнее в кресле, ответил генерал, ухватил с блюда засахаренный фрукт и, поморщившись, зажевал его.
Я не поняла, они что, уходить не собираются? Покосилась на большие напольные часы, стоявшие в углу комнаты. Еще полчаса-час — и нам придется приглашать их на обед.
— Вам не нравятся сладости? — поинтересовалась я, подмечая, как гость снова берет с блюда засахаренный фрукт и морщится, но ест.
— Вообще, я предпочитаю перекусывать нормальной едой. — Понял, что сказал бестактность, прокашлялся и добавил: — Но сладости тоже люблю.
Ага, сразу видно, как он их любит. Но если мужчины с самого утра ходят с визитами, пьют чаи и едят сладости, то они точно должны уже стать ему поперек горла. Да и такого мужика нужно нормально кормить: два метра литых мышц, а ему все утро сладости предлагают.
— Так, может, вам бутерброд сделать? — сжалилась я.
— А вы умеете? — удивился он.
Вообще-то я имела в ввиду, что бутерброды сделают слуги, но в тоже время вопрос он задал так, что на него нужно ответить вполне определенно: да или нет.
— Умею. Что там уметь, но…
— Вот и отлично! Никогда еще не видел, как благородные дамы делают бутерброды, — хитро посверкивая глазами, вклинился в беседу блондин, но смотрел при этом почему-то на генерала.
— Даме неуместно пачкать ручки ради такой малости, — улыбаясь одними губами, ответил он другу.
— Да ладно тебе! Это же, можно сказать, развлечение! Не так ли, Эмма? Вы нас развлечете? — и довольно улыбнулся, в то время как генерал помрачнел и сощурил глаза.
Что за интрига здесь сейчас разыгрывается? Может, сказать, что у меня болят руки, пальцы, голова — да что угодно, — но отказаться?
Но тут влезла мачеха:
— Конечно, Эмма сделает вам бутерброд! Правда, дорогая? — и так на меня зыркнула, что я не рискнула отказаться. — Иди в кухню, а мы тебя подождем, — махнула рукой, отсылая меня, словно прислугу, и всем телом развернулась к сыну наместника.
Я, конечно, не против сделать мужикам бутербродов, но мачеха явно решила отыграться за мою дерзость в ее сторону и сделала это крайне некрасиво. Впрочем, блондин тоже мутил что-то свое, и мне это не нравилось.
Но кто сказал, что все должно пройти так, как они задумали?
— Зачем же идти в кухню? Если вы хотите развлечений, я устрою вам его здесь!
Глава 5
Глава 5
— Агита, неси сюда лаваш, сметану, соль, сахар, молотый перец, помидоры, салатные листья, вареные яйца… А! И буженину! Куда же без мяса?! — весело всплеснула я руками, выдавая служанке список продуктов.