Жемчужина пустыни. Любовь сквозь боль...

Гутовская Ирина

Со слов Халимы, он долго хворал, даже ноги отнялись временно… Врачи разводили руками, строили разные версии, в итоге: так и не смогли поставить правильный диагноз — обследование не выявило никаких проблем со здоровьем.

Фатиме удалось вылечить Саида, уж кто-то, а эта женщина видит то, что другим недоступно, и сразу во всём разобралась. Причины оказались глубже: нервное это — переживания его подкосили, лишив сил. Теперь ясно, отчего заметно похудел, а на бороде местами появилась лёгкая седина, словно пепел прилип.

«Я виновата в этом…» — тысячи раз пожалела

о своём поступке. Обрекла на душевные мучения обоих. Если бы знала, чем обернётся, если бы был шанс вернуться назад, то всё исправила бы: свобода не принесла ничего кроме боли…

***

— Вот так бывает, Диана… — Халима похлопала меня по руке, закончив пересказывать события прошедших месяцев.

— Спасибо, что поделилась, — обязательно учту это.

— Саид, конечно, сильный мужчина, с волевым несгибаемым характером, хотя и у него есть слабость, зависимость, потребность — это ты. Не бросай его больше. Второго такого удара он не перенесёт, достаточно вспомнить, что с ним творилось, когда ты сбежала: места себе не находил, метался как раненный, запертый в клетку, зверь, озлобился, бессонница терзала, аппетит потерял, утратил интерес к жизни, погрузившись в затяжную депрессию. Любит — да, одержимо и безумно, помешан на тебе. Но разве это плохо? Столь мощным чувствам позавидовать можно. Каждая женщина мечтает об этом: быть смыслом, единственной и неповторимой для своего мужа.

«Ну, наконец-то, она призналась, что хотела бы того же: простого и понятного счастья» — впрочем, перебивать её не стала. Подниму этот вопрос позже.

— …твоя любовь ему нужна как воздух, солнце, вода и еда, — продолжила Халима. — Скажи, только честно: ты когда-нибудь сможешь полюбить Саида? Он и за двоих будет любить… и всё-таки это не то…

— Я…

Ответить не успела.

В комнату вошёл объект наших обсуждений. Не один. С младшей дочкой, которую держит на руках: девочка прижимается к папе, хватаясь за шею, и, судя по всему, боится отпустить его хоть на секунду. А лицо раскраснелось и заплакано.

«Ещё бы, отняли от матери…» — в этой ситуации всегда страдают дети.

У меня в груди болезненно защемило, глядя, как малышка ищет защиты в объятиях отца.

***

Саид посмотрел на меня:

— Поднимайся, Диана. Предельно аккуратно, перекатываясь через бок — так Фатима сказала, чтоб швы не разошлись, и пока не заживёт полностью — садиться нельзя.

— Спальню подготовили? — уточнила Халима.

— Да. Остальное, чего не хватает, куплю завтра.

— Давай, потихоньку, — она убрала грелку со льдом с моего живота, — не делай резких движений, — помогла встать на ноги.

— О-ой… — в глазах потемнело, когда выпрямилась. Я пошатнулась, схватившись за неё. Голова немного кружится.

— Осторожнее. Идти сможешь? — придерживает меня за талию.

— Да, уже лучше, — глубоко вдохнула и выдохнула.

— Халима, возьми одного ребёнка, — поторопил Саид.

— Обоих малышей отнесу. Диана слаба ещё… уронить не хватало… — она, как опытная мама, разместила наших сыновей у себя на руках, причем,

не потревожив их сон, настолько бережно и нежно действует.

— Ловко у тебя получается, — не могу не восхититься.

— Научишься всему, — Халима улыбнулась. Разглядывает мальчиков: — Какие они хорошенькие, папины копии.

— Фатима отвела Самиру в твою комнату, позаботься о ней, — обратился он к жене.

— Конечно.

***

Мы переместились в другую спальню. Халима уложила мальчиков в кроватки, в которых когда-то её девочки спали, и ушла.

Первым делом надо найти подход к младшей дочери Саида. Но как это сделать? — не представляю. Малышка по-прежнему жмётся к отцу, не желая расставаться с ним.

— Алия может сцедить молоко? У меня пока нет нужного количества, — после первого кормления грудь потяжелела, хотя этого недостаточно, чтобы удовлетворить потребности всех детей.

— Саида не пьёт из бутылочки, — он поглаживает дочку по голове в успокоительном жесте.

— И как быть?

— Покормить её.

— Считаешь, это так просто? — вижу ведь, как она смотрит настороженно, с опаской. Для неё я — чужая тётя. Мать ей нужна!

— Надо пробовать. Выбора нет.

Я постелила пелёнку. Устроилась на кровати. Саид положил дочку рядом со мной. Девочка с интересом уставилась на меня, не плачет — уже хорошо.

Тоже разглядываю её: Саида — красавица, с длинными густыми ресницами; глаза цвета переспелой вишни — большие, выразительные, словно подведены тёмной линией; маленький слегка вздёрнутый носик; пухлые губы в форме сердечка; а каштановые волосы вьются крупными кудрями. Похожа больше на маму, хотя черты отца тоже есть.

Не разрывая зрительного контакта, я расстегнула верхние пуговицы платья, обнажила грудь и обняла малышку, придвинув к себе ближе. Жду, что будет дальше, предлагаю ей самой решить… На удивление, она сразу присосалась (всё-таки инстинкты и желание поесть — оказались сильнее). Девочка прикрыла веки, теснее прижимаясь ко мне.

«Если бы Саид вышвырнул на улицу, едва я родила, то сейчас Алия точно так же кормила бы моих сыновей» — эти мысли не дают покоя. И вроде нет повода для волнений, но всё равно не могу не думать о плохом: один неверный шаг и он исполнит свои угрозы.

— Уснула… — провела пальцем по щёчке малышки. Она свернулась клубочком и тихо сопит.

— Вот видишь, было несложно, — Саид всё это время наблюдал за нами. — Из тебя получится хорошая мать, — выглядит довольным. — Кстати об этом… Как разговор с родственниками?

— Сделала, как ты сказал, и ещё попросила маму пока не приезжать, — прикоснулась к его руке. — Прости меня… — вина гложет, вспоминая всё, о чём говорила Халима.

— Будешь слушаться и далее, тогда проблем не возникнет, никогда не окажешься на месте Алии. А теперь отдыхай, — он склонился надо мной. Посмотрел долгим пронзительным взглядом. И поцеловал в губы: нежно, чувственно и так трогательно…

Это я восприняла как прощение, хоть и не озвучил вслух, что прощает.