Жемчужина пустыни. Любовь сквозь боль...
Шрифт:
Со слов Халимы, он долго хворал, даже ноги отнялись временно… Врачи разводили руками, строили разные версии, в итоге: так и не смогли поставить правильный диагноз — обследование не выявило никаких проблем со здоровьем.
Фатиме удалось вылечить Саида, уж кто-то, а эта женщина видит то, что другим недоступно, и сразу во всём разобралась. Причины оказались глубже: нервное это — переживания его подкосили, лишив сил. Теперь ясно, отчего заметно похудел, а на бороде местами появилась лёгкая седина, словно пепел прилип.
«Я виновата в этом…» — тысячи раз пожалела
— Вот так бывает, Диана… — Халима похлопала меня по руке, закончив пересказывать события прошедших месяцев.
— Спасибо, что поделилась, — обязательно учту это.
— Саид, конечно, сильный мужчина, с волевым несгибаемым характером, хотя и у него есть слабость, зависимость, потребность — это ты. Не бросай его больше. Второго такого удара он не перенесёт, достаточно вспомнить, что с ним творилось, когда ты сбежала: места себе не находил, метался как раненный, запертый в клетку, зверь, озлобился, бессонница терзала, аппетит потерял, утратил интерес к жизни, погрузившись в затяжную депрессию. Любит — да, одержимо и безумно, помешан на тебе. Но разве это плохо? Столь мощным чувствам позавидовать можно. Каждая женщина мечтает об этом: быть смыслом, единственной и неповторимой для своего мужа.
«Ну, наконец-то, она призналась, что хотела бы того же: простого и понятного счастья» — впрочем, перебивать её не стала. Подниму этот вопрос позже.
— …твоя любовь ему нужна как воздух, солнце, вода и еда, — продолжила Халима. — Скажи, только честно: ты когда-нибудь сможешь полюбить Саида? Он и за двоих будет любить… и всё-таки это не то…
— Я…
Ответить не успела.
В комнату вошёл объект наших обсуждений. Не один. С младшей дочкой, которую держит на руках: девочка прижимается к папе, хватаясь за шею, и, судя по всему, боится отпустить его хоть на секунду. А лицо раскраснелось и заплакано.
«Ещё бы, отняли от матери…» — в этой ситуации всегда страдают дети.
У меня в груди болезненно защемило, глядя, как малышка ищет защиты в объятиях отца.
***
Саид посмотрел на меня:
— Поднимайся, Диана. Предельно аккуратно, перекатываясь через бок — так Фатима сказала, чтоб швы не разошлись, и пока не заживёт полностью — садиться нельзя.
— Спальню подготовили? — уточнила Халима.
— Да. Остальное, чего не хватает, куплю завтра.
— Давай, потихоньку, — она убрала грелку со льдом с моего живота, — не делай резких движений, — помогла встать на ноги.
— О-ой… — в глазах потемнело, когда выпрямилась. Я пошатнулась, схватившись за неё. Голова немного кружится.
— Осторожнее. Идти сможешь? — придерживает меня за талию.
— Да, уже лучше, — глубоко вдохнула и выдохнула.
— Халима, возьми одного ребёнка, — поторопил Саид.
— Обоих малышей отнесу. Диана слаба ещё… уронить не хватало… — она, как опытная мама, разместила наших сыновей у себя на руках, причем,
— Ловко у тебя получается, — не могу не восхититься.
— Научишься всему, — Халима улыбнулась. Разглядывает мальчиков: — Какие они хорошенькие, папины копии.
— Фатима отвела Самиру в твою комнату, позаботься о ней, — обратился он к жене.
— Конечно.
Мы переместились в другую спальню. Халима уложила мальчиков в кроватки, в которых когда-то её девочки спали, и ушла.
Первым делом надо найти подход к младшей дочери Саида. Но как это сделать? — не представляю. Малышка по-прежнему жмётся к отцу, не желая расставаться с ним.
— Алия может сцедить молоко? У меня пока нет нужного количества, — после первого кормления грудь потяжелела, хотя этого недостаточно, чтобы удовлетворить потребности всех детей.
— Саида не пьёт из бутылочки, — он поглаживает дочку по голове в успокоительном жесте.
— И как быть?
— Покормить её.
— Считаешь, это так просто? — вижу ведь, как она смотрит настороженно, с опаской. Для неё я — чужая тётя. Мать ей нужна!
— Надо пробовать. Выбора нет.
Я постелила пелёнку. Устроилась на кровати. Саид положил дочку рядом со мной. Девочка с интересом уставилась на меня, не плачет — уже хорошо.
Тоже разглядываю её: Саида — красавица, с длинными густыми ресницами; глаза цвета переспелой вишни — большие, выразительные, словно подведены тёмной линией; маленький слегка вздёрнутый носик; пухлые губы в форме сердечка; а каштановые волосы вьются крупными кудрями. Похожа больше на маму, хотя черты отца тоже есть.
Не разрывая зрительного контакта, я расстегнула верхние пуговицы платья, обнажила грудь и обняла малышку, придвинув к себе ближе. Жду, что будет дальше, предлагаю ей самой решить… На удивление, она сразу присосалась (всё-таки инстинкты и желание поесть — оказались сильнее). Девочка прикрыла веки, теснее прижимаясь ко мне.
«Если бы Саид вышвырнул на улицу, едва я родила, то сейчас Алия точно так же кормила бы моих сыновей» — эти мысли не дают покоя. И вроде нет повода для волнений, но всё равно не могу не думать о плохом: один неверный шаг и он исполнит свои угрозы.
— Уснула… — провела пальцем по щёчке малышки. Она свернулась клубочком и тихо сопит.
— Вот видишь, было несложно, — Саид всё это время наблюдал за нами. — Из тебя получится хорошая мать, — выглядит довольным. — Кстати об этом… Как разговор с родственниками?
— Сделала, как ты сказал, и ещё попросила маму пока не приезжать, — прикоснулась к его руке. — Прости меня… — вина гложет, вспоминая всё, о чём говорила Халима.
— Будешь слушаться и далее, тогда проблем не возникнет, никогда не окажешься на месте Алии. А теперь отдыхай, — он склонился надо мной. Посмотрел долгим пронзительным взглядом. И поцеловал в губы: нежно, чувственно и так трогательно…
Это я восприняла как прощение, хоть и не озвучил вслух, что прощает.