Жемчужина Пустыни
Шрифт:
Шемиты и люди Джамаля отступили на шаг. Казалось, противники вот-вот бросятся друг на друга.
— Абдул, развяжи мешок! — приказал капитан «Хищника».
Вперед вышел крепкий коренастый мужчина с густой широкой бородой и огромным шрамом, проходящим через все лицо и рассекающим нос напополам. Вид у пирата был устрашающим. Рукава рубахи не могли скрыть густой волосяной покров, а раскачивающаяся походка и вовсе делала разбойника похожим на какое-то диковинное животное. Сразу чувствовалось, что мужчина обладает недюжинной силой. Раскрыв мешок, Абдул небрежно кинул его к ногам киммерийца.
На
— Я свободен? — с равнодушным видом спросил Аталис.
— Да, — вымолвил северянин.
Пират уверенно направился к лодке. Держа оружие наготове, разбойники медленно отходили к воде. Вскоре суденышко отчалило, В самый последний момент капитан обернулся и громко крикнул:
— Я еще никогда и никому не платил, выкуп. Такие обиды не забываются. Когда-нибудь мы встретимся. Твоя голова будет отличным трофеем.
Пожав плечами, киммериец иронично заметил:
— Так говорили многие, но все они давно на Серых Равнинах. Никому не советую вставать у меня на пути. Хочешь встречи? Скажи, где и когда.
На эту реплику Аталис не отреагировал. Лодка быстро удалялась. Конан посмотрел на контрабандистов. Их взгляды были прикованы к мешку с золотом. Главарь разбойников не поскупился. Свою жизнь он оценивал весьма дорого.
Киммериец опасался, что сейчас из-за сокровищ разгорится драка. К счастью, моряки держали себя в руках.
— Джамаль, ты опытный торговец и хорошо считаешь, — сказал киммериец. — Я тебе доверяю. Половину золота забери себе за погибшую «Жемчужину», остальное раздели на всех поровну. Деньги в Рамдане пригодятся. И сделай это побыстрее. Надо убираться отсюда.
Пока аграпурец пересчитывал и делил выкуп, северянин осматривал площадку. Вчера, в темноте сделать это не удалось. Пират не солгал, — от берега наверх вела узкая извилистая тропа. Киммериец прошел по ней почти половину пути и вернулся. Протянув Конану горсть монет, туранец приговорил:
— Это твоя доля.
Не пересчитывая, киммериец убрал золото в кошель на поясе. Сборы много времени не заняли. Вытянувшись в цепочку, путешественники двинулись по каменистой дорожке. Подъем был несложный и больших усилий не требовал. Кое- где виднелись следы кирки. Это значит, что часть тропы сделали люди. Северянин вспомнил слова Аталиса о бухте. Кроме него о ней никто не знает… У варвара зародились страшные подозрения. Киммериец не раз бывал в тайных убежищах правителей и колдунов. Их строят рабы и пленники, а после того как работа закончена, несчастных безжалостно убивают. Наверняка, капитан «Хищника» поступил точно так же. Милосердие и жалость ему чужды. Конан испытывал неприязнь к Аталису: подобных мерзавцев на его жизненном пути встречалось немало. Когда-то киммериец и сам промышлял разбоем.
Грабил, убивал, топил корабли. Однако никогда не позволял себе опускаться до бесчестия, не казнил пленных, не издевался над женщинами и детьми. Воевать надо с сильными мужчинами. Только тогда победа приобретет настоящую цену и принесет герою славу…
Отряд спустился с плато и двинулся вдоль моря на север. Лгать пирату не было смысла, а значит, до Рамдана не так уж далеко. Отроги Колчианских rop постепенно перешли в ровную
Ветер с Вилайета поднимает тучи песка и пыли и гонит их на восток. Дышать становится нечем. Засохшие стебли полыни торчат, как пики, колют и царапают ноги. И это единственный корм для лошадей кочевников. Жизнь в степи непроста. Она закаляет характер, учит обходиться малым, терпеть невзгоды и лишения. В период зимы гирканские кланы, насчитывающие по сорок-пятьдесят семей, нередко вымирают от голода и болезней. Не останется ни одного человека.
Киммериец уже встречал такие мертвые становища…
— Всадники! — выкрикнул один из контрабандистов.
Путешественники остановились. Приложив ладонь к глазам, Конан внимательно посмотрел на дорогу. Поднимая облако пыли, к ним скакала группа вооруженных людей. Вскоре шестерка конников остановилась в двадцати локтях от шемитов. На мгновение воцарилась тишина. Воины настороженно разглядывали друг друга. Сразу было видно, что гирканские номады живут здесь гораздо беднее, чем в западном Туране. На них были рубахи из грубого самотканого материала, грязные войлочные шапки с острым верхом и кожаные потертые сапоги с загнутыми носами.
Только один из всадников носил штаны. Все остальные оказались в набедренных повязках, с почти полностью оголенными ногами. И лишь двое гирканцев имели кожаные доспехи.
На первый взгляд, это воинство не представляло серьезной опасности, но глубоко заблуждается тот, кто так думал. На поясе у каждого всадника висела сабля и аркан, за спиной два колчана со стрелами, а в руках тугой лук.
Стрелять кочевники могли из любого положения. Попасть противнику в глаз с расстояния в сотню локтей не составляло для гирканца большого труда. Когда в семье рождался мальчик, ему сразу дарили жеребенка и лук. С лошадью и оружием он не расставался вплоть до самой смерти.
Если какому-либо степному кагану удавалось объединить несколько сотен кланов, то эта армия представляла серьезную угрозу для любого соседнего государства. Набегам подвергались и Меру, и Кусан, и даже Кхитай. Великому Тариму подчинялся весь Туран.
— Кто такие? — грубо спросил мужчина лет сорока с длинными усами и жидкой бородкой.
— Купцы, — спокойно ответил киммериец.
— И откуда вы идете? — с подозрением вымолвил номад.
— Это длинная история, — проговорил северянин.
— А мы не торопимся, — жестко сказал кочевник.
Тяжело вздохнув, киммериец произнес:
— Мы прибыли в Аграпур с большим караваном из Шема. Дорогие ткани, оружие, отличное вино и фрукты… Но к своему ужасу узнали, что пираты перекрыли все морские пути. Блокада может разорить кого угодно. Наш хозяин решил рискнуть и пойти по южной дороге через Туманные и Колчианские горы. Мы обогнули Вилайет и приблизились к побережью. Здесь на караван напали разбойники. Это была отчаянная схватка. Охрана сражалась отчаянно, но врагов оказалось слишком много. Погрузив добычу на корабли, они уплыли. — Обведя рукой спутников, Конан добавил: — Это все, кто уцелели.