Жемчужинка
Шрифт:
В момент, когда на нас накатил огромный вал, я, Старый и ещё пара авторитетных лягуш как раз говорили о высоком, комфортно расположившись под тентом и попивая морсики. По-простому: трендели ни о чём.
Приглушенный рокот волн и ослабленные восторженные крики, что долетали постоянно с отдалённого пляжа, уху уже было привычны, и от того почти не слышны. Но в этот раз шум как-то резко усилился, крики отчего-то тоже приблизились и перестали быть восторженными. И очень даже наоборот. А тут ещё загудела "тревожная раковина". На самом верху острова у нас располагался пост наблюдения. Там постоянно бдила пара дежурных, что зорко обозревали горизонт
Я только и успел выскочить из-под тента и зафиксировать страшную и в чём-то завораживающую и удивительную картину. Страшную оттого, что на меня стремительно катился уже довольно мутный холм воды! А удивительным было то, что вся серферная братия, ловко маневрируя, умудрялась мчаться на верхушке вала, а не бессильно кувыркаться в его толще. И в том числе Жемчужинка! Секундное облегчение и… вал накатил на лагерь!
Ударило, завертело, закружило в мутном потоке! Однако я умудрился ухватиться ловко за одну из пальм пальцами цепкими. И удержаться руками сильными! Ну, а захлебнуться мне, сами понимаете, вовсе не грозило. Тем более, что вал промчался быстро, и сила удара, на самом деле, была сильной, но не запредельной. Так что, чудо, не иначе: никто, как потом выяснилось, серьёзно не пострадал. Шишки, ссадины, синяки и ушибы, можно сказать, не в счёт.
Хотя это и не слишком удивительно, девятый народ к ударам стихии привычный, тренированный, да и вода их дом родной. Энергично поработали ластами, кто не успел за что-нибудь зацепиться, так на пляж ослабленным потоком и выкинуло. С другой стороны острова… Как и всех сёрфингистов, кстати. Дочь в том числе.
Когда я, спотыкаясь о всяческий мусор, шлёпая по лужам, чертыхаясь, выскочил на пляж, заваленный лагерным хабаром, сразу нашел глазами Головастика, и тут же, рядом - вполне благополучную дочь.
– Папа, - помахала она мне рукой, - я впорядке!
– Фу-у-уххх, - у меня прям гора с плеч! А в следующую секунду мозги с тревоги за здоровье Жемчужинки переключились совершенно в иную плоскость.
– Чудесный мой ребёнок, - идя по пляжу в её сторону и выискивая глазами подходящее, - подойди же быстрее к папе.
– Ой!
– медленно пятясь от меня, воскликнула дочь, - Что-то не хочется.
– Очень надо, - покивал я.
– Давай, папочка, в другой раз, - молитвенно сложила ладошки Жемчужинка.
– Ага!
– воскликнул я, подбирая тоненькую хворостину, - То, что надо!
– И-и-и-и… - завизжала дочь, разворачиваясь и улепётывая по пляжу, только пятки засверкали.
– Стой!
– завопил я размахивая хворостинкой, как саблей, - Хуже будет! Головастик! держи её!
Но этот поц тут же превратился в нематериальную форму и нырнул в воду! Негодяй!
– А-а-а… Силиконовый фаллоимитатор и ты получишь!
– пробегая мимо, проревел я. Зол был! Очень!
– Господин Мо!
– Выставила ладони вперёд Квака. На моём пути скучковалось несколько молодых бацхвари, защитники, так сказать… - Может не на… Вай! Вай!
– тут же отхватила она хворостинкой. Не столько больно, там толщина-то меньше мизинца, и ни веса, ни упругости, хрень чисто символическая, сколько неожиданно! Остальные защитники поняли, что шутки шутить не время и, перейдя в прыгающий режим, скоренько поскакали во все стороны.
– У-у-у, жабы… - пробегая, погрозил я им кулаком.
Короче, забег я у дочи выиграл. Хворостинки её крепкая
– Это неправильно, папа!
Осуждающий взгляд, насупленные бровки, носик, слегка надутые губы… Всё это торчит из кокона живого покрывала, а кокон, соответственно, у меня на руках. Естественно, мы помирились. Прям там же, после экзекуции. Ну у какого нормального отца не дрогнет сердце смотреть на рыдающую дочь? Только у ушлёпка какого. Взял на руки, обцеловал, обгладил, укачал, шепча ласковости… Она тоже повинилась, вот так и помирились.
И вот она у меня на руках, а я сижу в "гнезде" из щупалец Головастика. Тепло, удобно, уютно. Он доволен неимоверно: Хозяин и маленькая Хозяйка в его объятиях, давно такого счастья не было.
И да, в щупальцах, прежде всего, от того, что наше любимое двуспальное кресло-качалка - тю-тю! Уплыло, унеслось, растворилось… Как мы его не искали, так и не нашли. Такова селяви для моих кресел-качалок. Уничтожаются рано или поздно, так или иначе. Это ещё продержалось много дольше остальных.
Но не только кресло уплыло в неизвестном направлении, немало всего утянуло течение и волны, прежде чем мы кинулись собирать хабар. Однако, самое главное: наш флот остался лежать на пляже, и даже не сильно пострадал. Небольшой косметический, кое-где чуть более серьёзный ремонт, стащить на воду - и всё будет в порядке. А вот лагерный хабар надо будет серьёзно перетрясти и, раз выпала такая оказия, заняться унификацией хозяйства. Этот разноцветный табор давно пора привести к более-менее общему знаменателю. Не в смысле, причесать всех под одну гребёнку, а снабдить единообразными амулетами бытового, охотничьего и всякого другого направления. Обзавестись не магическими, но полезными и удобными ништяками, делающими жизнь племени более комфортной, и вообще…
Так что, скользить по волнам у девятого народа будет теперь не так много времени. Но это всё уже завтра, а сегодня, поздним вечером, мы сидим возле небольшого костерка и говорим с дочей о важном.
– Это почему?
– Непедагогично бить ребёнка.
– Эка ты умных словесов нахваталась от кого-то. Вот узнаю, тоже хворостинкой их.
– Я же серьёзно, папа, - нахмурила опять лобик Жемчужинка.
– Тогда давай серьёзно, доча. Я не знаю, сколько лет человеческой цивилизации. Кто-то утверждает, что десять тысяч, кто-то топит за все пятьдесят, но хомо сапиенс, как вид, по-любому старше. И я очень сомневаюсь, что кто-то за это время мог придумать что-то лучше, чем основополагающий принцип кнута и пряника.
– Кнут и пряник, - поджала губы Жемчужинка, - звучит не очень, особенно - кнут.
– Всё должно в меру и по делу. В какой-то момент, кому-то чуть больше кнута, а где-то - пряника. Этот принцип - фундамент, а все остальные полезные надстройки, скажем так, только лишь зиждятся на нём.
– Нельзя воспитать нормального человека, а я допускаю, что вообще разумного, только чем-то одним. Только кнут и будет всё очень плохо! От запуганного, забитого, бессловесного - до озлобленного, ненавидящего всех, готового вцепиться в глотку каждому.