Жемчужная луна
Шрифт:
Но Алисон удалось быстро совладать с собой – в конце концов, когда издатель сообщил ей о предложении магната недвижимости, она удивилась не меньше дедушки. И тем более это удивление быстро переросло в изумление, когда Джеймс Дрейк лично позвонил ей прямо в особняк, где она прожила всю свою жизнь.
Голос с элегантным британским акцентом сказал ей, что ему нужна именно она. Потому что, по его мнению, ее работы – это не просто причудливое сочетание красок и форм, ей удается схватить «суть», а он хотел бы запечатлеть на стенах своего отеля сердце, душу, сам дух Гонконга.
Дрейк
Сокровище, которое собиралось отправиться в Гонконг, молча ожидало града возражений. Она готовилась мягко отвергнуть каждое. Последние две недели она была занята подготовкой к этой встрече. Лавандово-сливочная спальня Алисон, еще недавно заваленная журналами мод для невест, теперь превратилась в центр информации о Гонконге.
Алисон уже почти влюбилась в эту британскую колонию; она просмотрела массу видеофильмов и проштудировала целую библиотеку, и ее восхищение городом росло день ото дня. У нее было такое чувство, что ее связанные крылья начинают постепенно раскрываться… и когда этот момент настанет, они унесут ее хоть на луну.
– Но ты не можешь уехать в Гонконг, Алисон, – нарушила тишину Айрис Париш. Однако объектом ее нападок стал не Гонконг как таковой: бабушка привлекла ее внимание к более практичной и домашней проблеме. – Ведь твои доктора – здесь. Вдруг что-то стрясется? Вдруг тебе потребуется кровь?
Сердце Алисон заныло при этих нотках беспокойства в голосе бабушки: она и не думала, что речь зайдет о ее здоровье. Верно, что наблюдающие ее врачи жили в Далласе, но верно и то, что если ей снова потребуется переливание крови, нет никакой разницы между Далласом и Гонконгом. Оба города славились своими клиниками. Кроме того, современная медицина не в состоянии помочь Алисон – как и, в этом отношении, ее семья. Все родственники прошли тесты и с огорчением узнали, что их кровь столь же опасна для Алисон, как и кровь первого встречного.
– Со мной ничего не случится, бабушка, – заверила ее Алисон. – Я буду очень осторожна, обещаю!
– И все же, Алисон, – продолжала настаивать на своем Полин Уитакер, – Гонконг опасен.
– Опасен?
– Там же ураганы, ты что, не знаешь? Ужасные ураганы!
– Да, ураганы случаются, – спокойно ответила Алисон, обрадованная тем, что темой обсуждения стал вопрос, к которому она подготовилась заранее. – Только там они называются тайфунами. Но в Гонконге к ним хорошо подготовлены – метеорологические спутники извещают о приближении шторма задолго до того, как волна достигнет берега, все суда скрываются в убежищах, а здания построены так прочно, что способны выдержать любой ураган.
– Но никогда нельзя предвидеть или полностью подготовиться к стихийному бедствию, – спокойно заметил Дуглас Уитакер. – Кроме
– Я это отлично помню, как и всякий, кто живет в Гонконге. Эта территория не перейдет под юрисдикцию Китая вплоть до девяносто седьмого года, а пока губернатор Паттен усиленно работает над тем, чтобы сделать демократические институты незыблемыми, чтобы и после передачи КНР Гонконг продолжал процветать.
Дуглас поднял бровь и не смог сдержать улыбки от гордости – его внучка хорошо подготовила домашнее задание.
– Однако, – мягко возразил он, – нет никаких гарантий успеха.
– Нет, конечно, – согласилась Алисон.
То же самое говорил ей и Джеймс Дрейк. Несмотря на Договор о присоединении, будущее Гонконга слишком неопределенно. Удар может оказаться слишком сокрушительным, вот почему так важен его «Нефритовый дворец». Отель мог бы стать олицетворением той гармонии, которую являет собой Гонконг, этот невероятный и потрясающий плод соединения Востока и Запада, загадочного дракона и величественного льва. И фотографии Алисон тоже должны превратиться в символы, в свидетельства истории. Но пока Гонконгу ничего не угрожает, и многие считают его самым восхитительным и космополитичным городом планеты.
– Это слишком далеко, – сказала Полин тоном, который говорил об окончательности ее вердикта.
Алисон хорошо были известны все параметры, характеризующие расстояние между Далласом и Гонконгом, – восемь тысяч триста миль по воздуху, четырнадцать часов (плюс один день) по часовым поясам, и – что самое примечательное – всего несколько секунд по телефону, причем слышимость изумительная, словно вы переговариваетесь через комнату.
Однако ее бабушка высчитывала расстояние иначе: для нее это было расстояние сердец, и по ее глазам Алисон поняла, что боль не утихла, несмотря на то, что прошло столько лет.
«Бабушка! – хотелось крикнуть ей. – Гонконг не Вьетнам! Конечно, их разделяет всего двести миль, меньше, чем Даллас от Нового Орлеана. Но Гонконг не Вьетнам, и теперь не та обстановка, что двадцать восемь лет назад, и…» – но вместо этого Алисон сказала:
– Я надеюсь, что вы все навестите меня там.
– Нет, нет, Алисон, если ты и поедешь туда, то вернешься очень скоро. Гонконг невелик, не правда ли? Вряд ли тебе потребуется для работы больше двух месяцев.
– Но мне придется пробыть там по крайней мере до момента открытия отеля, – спокойно ответила Алисон. А про себя подумала: «Пока не отсниму все, что мне нужно для альбома, я оттуда не уеду».
– До открытия отеля? – ужаснулась Айрис. – Но когда же это будет?!
– В Гонконге все происходит быстрее, чем у нас, – объяснила Алисон, вспоминая, как удивилась сама, когда Джеймс Дрейк сказал, что строительство еще и не начиналось и что такое грандиозное здание, как «Нефритовый дворец», будет построено всего за семь месяцев. «В Гонконге все крутится гораздо быстрее, – сказал он ей, – время так уплотнено, так мало, что его можно ощутить физически».
– Нулевой цикл начнется только через две недели, но открытие уже запланировано на Рождество… в день моего рождения.