Жена алхимика. Тайна русского Нострадамуса
Шрифт:
Я лакея вяжу, а тот смотрит на меня, вижу – помрёт со страху. Я ему и шепнул: «Ты не бойся, на мне вот чего только не делали, а видишь – живой». Ну да ему-то выбирать не приходится. Снял ему голову государь, а мне на то, как человек жизни лишается, смотреть невозможно было, я глаза и закрыл.
Когда же утихло всё, государь и говорит барину: «Теперь давай голову приставим и поливай его своим зельем». Приставили они голову, тряпкой шею обмотали, чтобы держалась. Мой-то уже не твердит, что наука не дошла, да только вижу, невесел. Ну да перечить-то царю не решится, своя голова ему дороже.
Полил
Барин ему отвечает: «В старых книгах о таком не было, похожее читал, о ядах, а чтобы так – не доводилось мне видеть. Ну значит новые книги напишем. Видно то, что ты, истинный монарх, руку свою приложил, дало силу составу моему. Но радоваться нам пока рано. Пусть он денек тут полежит, тогда либо опять помрёт, либо голова прирастёт и победу отпразднуем». На том они и порешили.
Ушёл государь, обещался завтра быть. А я вроде как оклемался. Тогда мне барин и говорит: «Тебя сейчас никто не узнает, ты платье на новое перемени, я прикажу тебе выдать. А после походи по улицам, по трактирам, да послушай, что обо мне народ судачит».
Видать, слухи какие до него дошли, что о нём-то говорят, а дошли до него, дойдут и до государя. Государю-то если не по нраву придётся, так барину моему недолго и живота лишиться. Отправляет он меня и дальше говорит: «Вот тебе, Ванька, десять рублей. Жалую за верную службу. Только смотри у меня, не напивайся. Узнаю, что лишнего сболтнул, изведу». Я пожалованное-то беру, а у самого аж голова кругом. С роду я таких богатств в руках не держал. Ну, видно, смог я услужить, раз мне такая милость.
Вышел я в Москву, да по разговору понял, что я без чувств дней десять, не меньше, провалялся. Захожу в скобяную лавку, там приказчик знакомый, а он меня и не признал. Я-то зеркалу так до сих пор и не поверил, а теперь, да еще после того, как домашние меня сторонились, как не поверить. Хожу я, слушаю, а сам и думаю: «Ведь изведет меня барин, всё одно изведет своей наукой. Бежать мне надо, на юг, а там уж устроюсь, да и заживу. Деньги-то теперь у меня есть».
Прошёлся я по трактирам, а там всё одно судачат. Дескать, колдун мой барин. Ну да что с тёмного народа возьмёшь. Я-то поболе их знаю, расскажи кому, что меня сначала отравили, потом подняли, потом омолодили, так и не поверили бы, да сам прикидываюсь перед ними дурачком. Бежать-то мне надо, но так сразу не сделаешь, надо человека надёжного найти, да и подготовиться, потому я пока здесь остаюсь, буду барина указания выполнять. А моё указание какое – разузнать, да лишних слухов не распускать.
Вернулся я в башню, доложил барину всё что слышал. Сначала не хотел, говорю ему, что всякое болтают, о чём и говорить не стоит, а он хочет слышать и всё. Рассказываю ему, а сам о побеге думаю.
На другой день, как обещано было, приехал великий государь на лакея своего смотреть. А тот вроде оклемался, только так до сих пор к лавке и привязан. Только и мне это понятно, не в себе он. Не говорит ничего, только глазами вертит да хрипит иногда. Государь к нему подошёл: «Отвязывай», –
Едва веревки с него сняли, так он вскочил и на государя-то и бросился. Ну тот силы великой человек, сбил полоумного лакея с ног, у того голова и отвалилась, видать не приросла еще. Голова на полу кашляет, а тулово его незрячее по комнате шарахается. «Вяжи его обратно!», – кричит мне барин, а мне боязно, безголового-то, помедлил я, а тут государь сам топор схватил, да на куски это тулово и изрубил. И голову расколол. В комнате будто свиней резали.
Утёрся государь и говорит барину: «Не в прок твоя наука пошла, не получишь ты больше казённых денег!». А барин ему: «Великий государь, прости меня, да только вот погляди на этого, сам ведь видел, как на нём удалось». И на меня показывает.
А государь ему: «Ты вот в трубы свои смотри, да считай, а это не наука, а колдовство. Услышу еще, что посмеешь чем таким заниматься, гореть тебе на костре». Осерчал, видать. Развернулся государь и вышел.
Ну моему-то барину хоть бы что, он себе на уме, да и для отчизны полезен, иначе государь не стал бы с ним говорить, сразу бы его на плаху. А как мне быть? Если через меня барин в немилость попадёт, то я же крайним и останусь. Убираю я то, что от лакея безголового осталось, а сам думаю – бежать мне надо.
«Вот интересно, будь это правдой, мы-то зачем тогда всем этим занимаемся, камень ищем?», – подумал Семён. «Если Ему удалось оживить и сделать моложе слугу, сам-то он почему над собой то же самое не сделал?». Семён взглянул на окно, занималась заря. Но спать ему совершенно не хотелось. «Видимо, что-то всё же не так у него пошло», – подумал он и перевернул страницу.
Глава 16. Успех парижского алхимика
Успех. Единственный непростительный грех по отношению к своему ближнему.
Василий и София углубились в работу. Пока всё было именно так, как планировал Василий: перевод получался быстрый и качественный, София задавала минимум вопросов и схватывала всё на лету.
Василий уже видел некоторые отличия в том тексте, над которым они сейчас работали, над тем, которым он, наряду с другими материалами, руководствовался.
Ему еще нужно было провести более детальное сравнение, но уже сейчас он понимал, что избран правильный путь. Он, однако, считал, что некоторые изменения не повредят процессу производства философского камня. Этот процесс, как он считал, больше зависит не только и не столько от чисто химических манипуляций, а от состояния сознания того, кто производит делание. Он мог полагаться лишь на собственные ощущения, и эти ощущения говорили ему о том, что сведя всё воедино, он достигнет желаемого совсем скоро.
Текст «Завещания» невелик, через несколько часов плодотворной работы он был готов.
– Похоже, у нас всё, – сказала София.
– Замечательно. Позже я проведу некоторые сравнения с предыдущими редакциями. Кстати, а что вы знаете о Николя Фламеле?
– Я, конечно, слышала о нём, да и сейчас прочла немало, но не могу сказать, что знаю больше того, что он был известным алхимиком своего времени.
– Как вы понимаете, я занимаюсь изучением его трудов. Из его работ можно почерпнуть довольно подробные сведения о его жизни, и я думаю, что вам тоже не помешает это знать.