Жена-беглянка

Калинина Кира Владимировна

С моей стороны гостей было немного. Кроме родных, две татурские подруги с мужьями, Марлена с Пиком и Сюзанна Мореску, с которой мы делили комнату в общежитии для переселенцев.

Я попросила Мэта пристроить её в цветоводческое хозяйство, принадлежащее концерну, и заплатить поручительский взнос. А чтобы не ворчал, рассказала, как Сюзанна переживала, что мы с ним "разминулись" наутро после нашей первой ночи. И что именно Сюзанна пожертвовала привезённый из дома пакет почтовой службы Чехара, чтобы сложить оставленные Мэтом вещи.

Он рассмеялся:

— У тебя есть ещё знакомые, о которых надо позаботиться? Тогда лучше создать фонд.

Я

вытаращила глаза, и он пояснил:

— Фонд помощи переселенкам из Татура и Чехара. Чтобы женщинам, которые действительно заслуживают шанса в Джеландии, не пришлось вступать в фиктивный брак и зависеть от всяких проходимцев.

Идея показалась неожиданной, но я поделилась с Марленой, потом с Вики из "Джеландии сегодня", и обе загорелись. С обретением семейного счастья Марлена совсем забросила свою газету, но её кипучая энергия требовала выхода. Вики по-прежнему не давали писать о культуре, посылали в разные скучные места, вроде заводов, птицеферм и заседаний общественного совета при мэрии, так что она с удовольствием вызвалась организовать благотворительный концерт для деловой элиты. Сборы оказались на удивление хорошими.

А ещё я, поколебавшись, пригласила на Майло Гицу с правнучками.

Диди привезла с собой кавалера. Лёлик перестал брить голову, сменил майку с котёнком на костюм с галстуком и превратился в симпатичного сероглазого брюнета атлетического сложения. Был баобаб под прикрытием, а стал настоящий орёл пиковой масти!

Бывшую домоправительницу тоже было не узнать. Волосы она остригла и покрасила в чёрно-фиолетовый цвет, платок и пёструю юбку сменила на элегантную шляпку и ярко-малиновый костюм строгого фасона. Как законная наследница мужа Гица получила и его особняк, и легальные предприятия, и даже чудесную курочку-несушку — её пришлось поставить на учёт.

Страшно представить, сколько Гица шла к этому дню, медленно, со вкусом готовя холодное блюдо своей мести. Притворялась верной помощницей супруга, а сама предсказаниями и советами по шажочку подталкивала его к краху. Меня она тоже использовала, но и помогала на свой лад. А к свадьбе преподнесла набор парфюмерии и косметики на молодильных яйцах.

Я взяла только из вежливости.

Гица покачала головой:

— Не бойся. Это люди бывают плохими, а яйца всегда хороши. И быть красивой для любимого мужа — не зло.

Сегодня я и так была красивой. В платье с открытыми руками, но под горло, окаймлённое широкой плетёной тесьмой льдистого оттенка; лиф с лёгким напуском, под ним поясок из такой же тесьмы, юбка, струящаяся по бёдрам, и летящий подол. Просто, удобно, изящно. Мэт в лёгком льняном костюме, с маленькой бутоньеркой, но без галстука — как вызов канонам и условностям.

С северной стороны острова был устроен причал, к которому пришвартовался наш воздухоход, а с южной на воде лежала внушительных размеров круглая площадка, выстланная тёмными палубными досками. Там стояли столы и играл камерный ансамбль. Места хватило и для большого свадебного торта, и для цветочной арки, и для магической церемониальной чаши на мраморной подставке, взятой из того же хранилища, что и серебряная луковица чеснока…

Ещё у Даймеров был свой маг. Не синтетик или заклинатель, наделяющий субстанцию нужными свойствами, а чародей, способный… наверное, на настоящее колдовство? С трудом верилось, что этот невысокий человек по имени Лиам может мановением руки усмирить бурю, вонзить меч в камень, превратить калифа в аиста, призвать на службу диких зверей — и

что там ещё умели волшебники древности?

Маги наших дней жили в оковах запретов и ограничений.

Нельзя прямо или косвенно вредить людям и их имуществу, нельзя влиять на человеческую психику, вмешиваться в случайные и вероятностные процессы. Значит, на биржах, казино, скачках, лотереях и тому подобном не заработаешь… Аниматам с их слабенькими талантами можно, а настоящим кудесникам — нет. Деньги и ценности разрешено и создавать, и продавать, но только как магические творения. Если поймают в магазине с наколдованными гольденами, посадят за фальшивомонетничество.

Дозволяется лечить, искать клады и полезные ископаемые, в том числе суб-элементы.

Этого первые семьи в основном и ждут от магов, давая им взамен защиту и покровительство. Чтобы всякие, вроде Талхара, не схватили, не уволокли в подвал и не заперли под стеклянным колпаком.

— На самом деле запреты это так, на всякий случай, — улыбаясь говорил Лиам вчера вечером, когда Мэт нас познакомил. — Просто из воздуха я сделать ничего не могу. Ну почти ничего… Или скажем, заставить вас бросить господина Даймера и полюбить меня. Не возьмусь, даже не просите! — он весело блеснул ровными белыми зубами. — На озере высокой суб-фон, я живу тут в своё удовольствие. Меня редко беспокоят. Держат больше для того, чтобы не перебежал к конкурентам. Ха-ха!

Шорты, майка, светлые глаза, волосы цвета платины, подстриженные неровно, словно ощипанные, гладкое моложавое лицо, по которому невозможно определить возраст, и привычка смеяться по любому поводу. Ничего из ряда вон. И всё равно этот человек внушал робость.

— Так может, нам не стоило из-за такой мелочи… — вежливо начала я.

— Что вы! — просиял маг. — Я с радостью. Это же приятное событие!

Мэт ободряюще сжал мою руку и улыбнулся.

Глава 31. Котята — это хорошо

На церемонию Лиам надел алую рубаху, на шею повесил венок из вербены и блестящий амулет. Пасс руками — и на гостей посыпались голубые лепестки, в воздухе запахло лавандой. Скрипки умолкли. Стали слышны крики птиц, шорохи, вздохи, покашливания, шарканья ног, плеск воды о сваи площадки. А ещё, очень отчётливо — как Марлена, толкнув в бок Вики, спросила громким шёпотом: "Почему не розы?"

Мы с Мэтом обменялись взглядами. А потому что!

Тихо, как ветер в камышах, загудела-запела флейта, лёгкими переливами рассыпался звон колокольцев, вступила виолончель. Из-под наших ног, из воды вокруг площадки, стали подниматься редкие огоньки. Похожие на снежинки из янтаря, они свивались в рой и струйкой света стекали в чашу, украшенную финифтью. Эмалевые цветы на стенках чаши налились пламенем.

Лиам достал из воздуха длинную розу.

— Белая… — разочарованно выдохнула Сюзанна.

Шипы у розы были редкие, но острые.

Укол — словно кровь из пальца взяли, и лепестки окрасились нежным коралловым тоном. От агрессивного багрянца мы дружно отказались.

В вихре последних огоньков роза канула в чашу. Музыканты заиграли симфоническую обработку чурильской песни "Как до утренней зари, до зари пили мы сладкий мёд, мёд любви". Звучало очень романтично.

Пить из чаши мы не стали — хотя бы потому что она большая и тяжёлая. Просто соединили над ней руки. Со дна сейчас же выстрелил сноп огня, окутав нас разноцветными искрами. Я ждала этого, но всё равно едва удержалась, чтобы не зажмуриться.