Жена Болотного царя
Шрифт:
— Все уже позади, — терпеливо повторил он, гладя меня по волосам. — Ты хорошо справилась. Нэна упала в обморок в самом начале церемонии.
— У нее тоже были эти корни под кожей? — спросила я сдавленно.
— Да.
— И у вас? — Я отстранилась и вытерла дрожащей ладонью щеки.
— Да.
— А почему я не видела?
— Они высохли в течение года после ее смерти.
— О… — Осмотрев свое запястье, я озадаченно нахмурилась. По ощущениям, ничего страшного не случилось. У меня ничего уже
— И моя жена, — значимо добавил царь.
— Вот вам и подтверждение правдивости наших обрядов, — пробормотала я, вспоминая проклятую нить красных бус. Подняла взгляд на Ксэнара. — Жена Болотного царя, подумать только.
И осеклась.
Такого взгляда у него я еще не видела. Почему-то вспомнились Болотные огни, мерцающие и манящие.
Ксэнар склонился ко мне, почти касаясь губами моих губ, и остановился. Просто застыл, требуя от меня сделать последний шаг.
Я от волнения дышать нормально не могла, а царь смотрел.
Болотные огни звали.
И я подалась вперед, прижавшись к его губам. Так и замерла, справедливо решив, что на этом свои подвиги можно и заканчивать.
И когда чужой язык настойчиво ткнулся в мои губы, раздвигая их, а сильные руки обхватили меня за талию, подтягивая ближе к теплому телу, основательно в него вжимая, сдавленно охнула.
Сначала я судорожно вцепилась в плечи царя, но шуба была жесткой и казалась ненадежной опорой, а мне очень нужно было за что-то держаться. Чтобы не снесло...
И я обхватила его за шею, сжала так, что даже самой дышать стало трудно.
Сердце судорожно билось в груди, металось, как ошалелое, и от этого было почти больно. И воздух кончался…
Когда Ксэнар разорвал поцелуй, я уткнулась носом в его шею. Спряталась и затихла.
На мгновение все показалось совершенно нереальным, и я сильнее вцепилась в царя, боясь, что он сейчас пропадет.
Ксэнар хмыкнул, касаясь губами моих волос, и бестолковый страх быстро ушел.
— Ты всегда такая смелая, а сейчас дрожишь.
— Вас бы замуж посреди леса за создание из всяких легенд выдавали, — проворчала я, испытывая непонятную потребность прижаться теснее. Сердце не успокаивалось, упрямо и сильно билось в клетке из ребер, но волнение уходило.
Я болталась на шее царя, едва доставая носочками сапожек до земли, и никак не хотела его отпускать. Была бы наглее, еще и ногами бы в него вцепилась.
Потому что, пока я держалась за Ксэнара, все было хорошо. Что может случиться, если я его вдруг отпущу, мне знать совсем не хотелось.
— Пора возвращаться, — прошептал он в мои волосы. И добавил странное: — Тебе придется изобразить обморок.
— Это зачем еще? — подозрительно спросила я.
Ксэнар неловко пожал плечами.
—
— Потому что Нэна лишилась чувств?
— А до нее моя мама и бабушка. И каждая избранница царя. До тебя ни одна царица не сражалась с Топями и ни одна не была отравлена их магией до свадьбы. Потому даже той малой части, что попадала в кровь во время обряда, было достаточно. Это стало традицией.
— И мне придется изображать обморочную… сколько?
— Пока мы не окажемся в спальне, — спокойно ответил Ксэнар, а у меня уши начали гореть. — Праздник начнется только завтра.
— Ладно… ладно. — Я отстранилась от него, продолжая цепляться за отворот шубы. — Давайте.
Он поднял меня на руки, прижал, коснулся лба теплыми губами и мягко велел:
— Глазки закрой.
Я подчинилась, обмякла и на всякий случай голову уронила на грудь, укрыв лицо волосами.
Сэнар вытаптывал дорожку вокруг повозки, но при нашем появлении остановился. Я не видела его, только слышала, как скрип снега оборвался.
— Ну как она? — с беспокойством спросил эва. — Как обряд?
— Все прошло хорошо. Рагда в порядке.
Сэнар выдохнул и спросил:
— Помочь забраться?
— Сам.
Несколько минут мы устраивались в повозке. Меня укутали, обняли крепче, и повозка тронулась.
На этот раз Сэнар не летел, будто по его следам гналась дикая охота. И до царского дома мы ехали дольше. И меня это более чем устраивало. Уткнувшись в плечо Ксэнара, я просто наслаждалась покоем.
Послушно обвиснув в руках царя, я вяло отмечала, как мы добрались до дома, поднялись к входной двери, а потом и по лестнице на третий этаж.
В спальне царь скомандовал:
— Можешь приходить в себя.
Я неохотно открыла глаза, осмотрелась и призналась:
— Не припомню, чтобы в вашем доме была такая комната.
Шторы на окнах были задернуты, не пропуская первых, еще робких лучей утреннего солнца, а густую темноту рассеивали свечи. Множество зажженных свечей.
— Пожароопасно, — заметила я и попыталась слезть с рук царя.
Меня не пустили, только поинтересовались зловеще:
— Куда?
— Ну так... осмотреться.
Большую кровать я видела и стол видела, на котором, очень интригующе прикрытый салфеткой, стоял поднос с едой.
— Потом все посмотришь, — решил Ксэнар и понес меня к постели.
Откуда нас недовольно поприветствовали:
— Явились-таки.
Я сдавленно взвизгнула, не сразу сообразив, что черное нечто на подушке — просто жаб.
— Что ты здесь делаешь? — хмуро спросил царь. Никого он сегодня не ждал и появлению постороннего совсем не обрадовался.
— За поцелуем пришел. У меня последний шанс пропадает. Раз уж принцесса скоро перестанет быть принцессой…