Жена чудовища
Шрифт:
Говорят, карету чуть ли не в щепки разнесло, половину всего река уже унесла. Туда ведь и спуститься не так просто, — она вздохнула, махнула рукой, — ну, может, леди это и облегчение, чем за проклятым быть. И ведь полусотня стражи ехала вокруг кареты, как такое допустить-то могли? Ох! — всплеснула она руками, явно увидев что-то еще более страшное, и убежала в дом.
По дороге к трактиру приближался конный отряд, десятка два человек в красных плащах. А хозяева придорожных трактиров несли повинность бесплатно кормить графскую стражу и обеспечивать сеном их
Эль взяла Тьяну за руку.
— Ты ведь не станешь страдать о том, что тебя не было в той карете?
— О Пламя. Но почему Скарат?! — Тьяна дрожала, и ей стало тяжело дышать.
— Потом узнаешь, наверное. А пока лучше уезжай, — Эль показала взглядом на крайнюю лошадь с дамским седлом, неизвестно чью, — я отвлеку, если надо будет. А то, кто знает…
Уезжать? Кровь билась в виски. Да-да, домой! В Рори! Ей немедленно нужно домой!
Стражники уже заходили в ворота. Но позади, за домом, была еще калитка.
— Увидимся в Рори, — сказала Эль. — Я, наверное, пока всем не погадаю…
Тьяна бросилась к коновязи.
Глава 46. Дома
Дорогу от трактира эссы Дины до Рори Тьяна знала назубок, и могла бы, кажется, отыскать даже с закрытыми глазами. Кажется, она так и ехала, ничего не видя, как во сне — не глядя по сторонам, и даже не думая ни о чем. Из мыслей билось в голове самое несущественное: почему Скаратсолл?!
Может быть, «красные плащи», встреченные днем на дороге, ехали в Рори, сообщить о несчастье. Дома знают о ее якобы гибели, как знают и в трактире эссы Дины. Хотя, назад «плащи» не возвращались, значит, те отправились куда-то дальше, повезли срочные письма графа.
Между тем солнце опускалось все ниже, подкатывалось к кромке горизонта, и Тьяна, заметив это, забеспокоилась: на ночь ворота замка закрывали, и наполовину приподнимали подъемный мост. Это традиция осталась еще с тех давних пор, когда Рори был пограничной крепостью, и была актуальной, говорят, еще пятьдесят лет назад, когда в округе время от времени внезапно обнаруживались разбойничьи шайки.
Хоть бы успеть.
Она теперь ехала прямиком через луга, еще немного, вон за той узкой полоской леса покажется их замок, серые с красноватым отливом стены, зубчатые башни. Замок Рори невелик, но очень стар, старше королевского — об этом любил поговорить отец. Их род тоже, наверное, древнее королевского. Эта скудная земля, непохожая на благодатный Нивер — их земля.
Вот, стал виден замок. Пятно флага над воротами — слишком низко, флаг был спущен, и под ним плескалась полоса черной тафты.
Последний раз такой флаг вывешивали, когда умер отец. Теперь он оповещал пустынную округу о смерти бывшей Тьяны Рори, нынешней Тьяны Айд. Которая была еще жива, и мчалась к воротам, нещадно понукая лошадь, которая уже разок споткнулась. Ей казалось, что уже дрожали цепи моста, и он поднимется вот-вот… глупости, нельзя было этого видеть, но она не сомневалась, что
На башне появился человек, и тоже взмахнул руками — дал знать, что ее увидели и ждут. Но за кого ее приняли, одинокую всадницу с гривой распущенных волос за спиной? Она и не подумала о том, чтобы их подобрать.
Вот копыта лошади прогрохотали по настилу моста, и она влетела в передний двор замка. От башни к ней уже бежал, прихрамывая, привратник — старый солдат, уже лет двадцать как служивший в замке.
— Ты кто такая? Чего хочешь? — крикнул он, хватая за повод лошадь, и отшатнулся, присмотревшись к наезднице.
— Эссина Тин?!
— Это я, — сказала она просто, — я жива.
Дрожащими руками он помог ей слезть с лошади.
— Барон сразу уехал, эссина, — сообщил он, часто моргая, — когда узнали, что вы…
Вокруг них уже собирались люди, разглядывающие Тьяну, как привидение — знакомые, близкие, изумленные лица. Из боковых дверей выскочила Дивона и подбежала к ней, стремительно обняла, тряхнула за плечи:
— Это точно ты! Сестренка! Но почему в таком виде?!
— Хоть ты не умираешь, — пробормотала Тьяна, — уже легче.
— Да что ты говоришь? — удивилась та.
Умирающей сестра действительно не выглядела, как, впрочем, и особенно здоровой: она очень исхудала, черты лица заострились, а глаза теперь казались огромными.
— Мне тяжело досталась моя дочка, — сказала Дивона, — но умирать я не стану, это точно. Наоборот. Пойдем скорее, расскажешь, что случилось. Мы уже тебя оплакиваем. Нам сказали, что ты погибла, — она обняла ее и повела в дом.
Рори вдруг показался Тьяне удивительно маленьким. Низкие двери, тесные комнаты…
— Мама пока не знает, что нам сообщили про тебя, — рассказывала Дивона, — а Бран уехал к каньону.
Рассказывают страшное. Какое счастье, сестренка!
— Мама писала, что ты очень больна.
— О, Пламя. Прости, что я сама не писала тебе. Я чувствовала себя такой виноватой, что ты уехала вместо меня и вышла замуж. Ну да, я болела после родов. Но уже давно перестала умирать. На кого я оставлю дочку, сама подумай? — она бодро улыбнулась, — нас, скорее, мама беспокоит. Она бредит женитьбой Брана, и твердит нам, что ради его удачной женитьбы ты должна приехать, без этого никак. Как же, ты ведь почти герцогиня, — сестра улыбнулась.
— Почти не считается, — заметила Тьяна.
Дивона привела ее к себе в комнату.
— Давай, я причешу тебя скорее, — она усадила Тьяну на табурет, схватила щетку для волос и принялась распутывать пряди сестры, — а то мама упадет в обморок. Почему ты в таком виде?
— Потому что я ехала в дилижансе, на крыше, и со мной была бродячая гадалка. И я тоже притворялась гадалкой. Герцог приказал мне вернуться, не позволяя доехать до Рори, так что я просто сбежала от его стражи, вот и…