Жена Дроу (Увидеть Мензоберранзан и умереть)
Шрифт:
Завершив все приготовления, она еще раз проверила ничего ли не забыла, старательно припоминая все, что прочитала в книгах скриптория о пентаграммах и защитных символах от зла, и то что ей рассказывала Режина. Колокол деревенского храма еще не прозвонил к полуночи и Ника, что бы не терзаться тревожным ожиданием, устроившись в кресле, вдруг начала рассказывать леди Айвен сказку о Белоснежке, разглядывая ее тонкий профиль. Так хотелось верить, что девочка слышит ее.
Как только послышался полночный колокольный звон, Ника вскочила с кресла, прошла в круг и приготовилась. Но простояв в нем какое-то время, она начала сомневаться. А вдруг Балахон сегодня не появится и
Но это ладно. А как сохранить на стенах, окне и полу знаки и объяснить их появление Христине, а потом как-то убедить ее сохранить их в течении неизвестно какого времени. И каждый раз обновлять их, что ли? В итоге, по большому счету, все это просто смешно. А может ей все приснилось, про этот самый Балахон?
Распахнувшаяся со стуком дверь, заставила Нику вздрогнуть. Будто она и не запирала ее на засов. Однако дверь так и не смогла распахнуться полностью, а наткнувшись на преграду, начала биться об нее все быстрей и быстрей, пытаясь преодолеть, сдвинуть, убрать ее. Этой незыблемой преградой оказалась тонкая полоска, насыпанной перед порогом, земли.
Ну-у начинается драйв! Наравне со страхом, Нику занимало выдержит ли зыбкая полоска землицы подобный натиск? Стало еще страшнее, когда дверь перестала биться и за ней послышался шепот, перешедший то ли в жалобное поскуливание, то ли в хныканье.
Нику скрутила щемящая жалость и накатила слезливая сентиментальность. Да, что с ней такое? Из чего она сделала проблему? Да из ничего. Всего-то и нужно, что выйти из какого-то рисунка накарябанного на полу и впустить того, кто сейчас так нуждается в ее участии. Кого ей опасаться? Чего? Что, так трудно открыть дверь? Просто подойти, открыть эту треклятую дверь и спросить у человека, что случилось. Где ее милосердие? Или это всего лишь ее выдумка о самой себе? А на самом деле, она бесчувственная, себялюбивая, равнодушная ко всем, кроме самой себя. Что стоит, просто переступить через нарисованную черту и спасти того, кто за дверью и кто так нуждается в ее помощи.
Душа Ники корчилась от стыда, совесть тяжко давила. Просто переступи черту… просто переступи черту… Неужели все те глупости, что ты навыдумывала себе, стоят чьих-то страданий. Зачем все эти знаки? Что они означают? Да ничего.
Ника занесла ногу, чтобы выйти из круга и вдруг озадаченно посмотрела на прочерченную на полу углем линию. А правда, зачем она рисовала все эти знаки? Ведь зачем-то она это сделала? Но хныканье и неясное бормотание, раздававшееся из-за двери, мешали ей сосредоточиться на ответе. А найти ответ было жизненно важно. Мысли расползались и ее все время подмывало выйти за границу круга, открыть эту проклятую дверь и покончить со всем этим.
“Может стоит немного подождать?
– несмело шепнуло ей ее сомнение. — Немного. Всего лишь минутку”. И одновременно с этим робким проблеском сомнения, стихли за дверью жалобные всхлипы и стоны. В полной тишине Ника отступила назад, в середину круга. Наваждение слетело с нее так же внезапно, как до этого нашло, подчиняя себе. Ее бросило в жар от сознания того, что она находилась на волосок от того, чтобы совершить непоправимое.
Заскрежетал, зацарапал по полу тяжелый кованный сундук, двинулся и взмыл в воздух. Со стен слетали, сорванные невидимой силой, гобелены, оголяя кирпичную кладку. Из нее один за другим начали высовываться кирпичи, словно кто-то, играючи, выталкивал их, по очереди. Пощечиной ударил ей в лицо смрадный порыв воздуха.
“Господи!” -
Балахону очень хотелось войти, но мешали священные магические знаки. Именно там, где они были выведены, оставались незыблемые островки разумного и понятного порядка в наступившем разгуле и хаосе безумия. ” …как исчезает дым, да исчезнут, как тает воск от огня, так погибнут…” - бормотала Ника.
Не сказать, чтобы Ника не испугалась, конечно было жутковато, но она, все-таки, принадлежала к поколению экстрим, воспитанного на спец эффектах голливудских боевиков и французского кино, вот уж кто умеет снимать “кошмарный ужас”. Был даже момент, когда она оценивала происходящее с точки зрения эффектности происходящего, а это мешало молитвенной сосредоточенности и собиранию воедино той духовной силы, которая укрепила бы защиту символов, что заслоняли ее от буйствовавшей стихии зла.
Тишина упала вдруг. Все резко оборвалось и замерло. И теперь Ника, уже с неподдельным ужасом, что сковал ее ледяным панцирем, смотрела, как из-под двери сквозняком сдувает полоску земли, как бледнеют четыре знака по стенам комнаты, как растекается, теряя очертания, воск на подоконнике.
Но круг, в котором она стояла, еще охранял ее от пронзительного холодного, смрадного ветра, что усиливался с каждой секундой, неся с собой невидимые острые кинжалы, метавшиеся по комнате, но натыкавшиеся на защиту круга. А Ника как-то вдруг позабыла слова всех молитв и заклинаний и теперь пыталась расшевелить свою память, вырвать ее из оцепенения.
Странно, но на пологе кровати Айвен не шелохнулась ни одна складка, не смотря на бушующий вокруг ветер, а он все усиливался, воя все пронзительнее, переходя в неистовый ураган. Стук кинжалов о защитную стену круга, становился все чаще. Что-то ледяное пронеслось мимо нее, вжикнув острым по руке. Еще один порыв ветра, острой иглой чиркнул ее по щеке и воображение предательски угодливо, живописно нарисовало перед ней картину ее гибели: раскромсанное тело со срезанной с него, сплошь, кожей.
Но в то время, когда она ясно предчувствовала свою мучительную смерть ей показалось… или нет? Как будто порушенные священные символы начали источать слабый свет. Дверь снова начала биться с такой бешеной силой, что сорвалась и повисла на одной петле. А из темного дверного проема на Нику глянули горящие ненавистью крохотные глаза, такой лютой, что ее скрутил спазм ужаса, и самообладание покинуло ее.
В тоже время она с нервной дрожью, перепугано смотрела на неясное свечение, клубящееся в углах комнаты и постепенно приобретающее очертания человеческих фигур. В отчаянии смотрела она на них, гадая, какую угрозу несет ей их появление.
Справа, у камина оформилась некая фигура в свободном плаще и низко опущенном на лицо капюшоне, из-под которого спускались длинные белые волосы. Ника пригляделась.Сердце Ники чуть не выпрыгнуло из груди: Дорган?! Ей потребовалось время, чтобы хоть немного успокоиться. Призрак поднял голову, полыхнув холодным огнем взгляда, что был устремлен не на нее, а в противоположный угол, где, столь же призрачным светом, светилась приземистая, коренастая фигура с длинной бородой, опирающаяся на посох. В ней Ника узнала Хиллора.