Жена Дроу (Увидеть Мензоберранзан и умереть)

Баздырева Ирина Владимировна

— … а наше дитя считало Ллос своей родительницей, - закончил Дорган.

Клопси испуганно смотрел на них круглыми глазами не понимая, как они могут говорить о подобных вещах так спокойно.

— Но ведь вы бы не допустили этого, лорд?
– пискнул он.

Дорган кивнул.

— Конечно не допустил бы, - улыбнулась Ника.
– Он бы убил меня и ребенка прежде, чем нами Ллос завладела.

И чтобы сменить тему, так потрясшую кроху, спросила:

— Ты останешься с нами?

— Нет, моя владычица, - вздохнул Клопси, без особого сожаления однако.
– Как бы мне не хотелось остаться с вами, но я должен найти свой народец. Теперь я смогу это сделать, зная, что с вами все хорошо.

— Ты поступил, как настоящий мужчина, друг мой, - вдруг

сказал Дорган, - сперва выполнив обязательства, которые сам принял на себя. Прости, что поступал с тобой не так, как ты того заслуживал.

И дроу протянул бывшему рабу руку: не палец, что больше подошло бы размеру Клопси, а раскрытую ладонь. Кажется кроха не на шутку перепугался. Он недоверчиво смотрел на лорда который в Мензоберранзане, мягко говоря, не привечал его. Но Дорган был серьезен как никогда.

— Но, я… такой маленький — не нашел лучшего аргумента, для того чтобы раскрыть эльфу глаза на столь чудовищную ошибку, Клопси.

— При чем тут твой рост, друг мой, - искренне изумился Дорган, — когда у тебя дух воина и сердце мужчины.

— У… у меня?
– в свою очередь перепугался кроха.

— Да, у тебя, - кивнул эльф.
– Ты сражался с крысами и не погиб. Ты сделал все, чтобы найти и спасти Нику, хотя мое общество пугало тебя. И, в конце концов, ты был галантен с моей женой, пусть мне и не по нраву признаваться в этом.

На глазах у Ники маленький забитый раб, вдруг превратился в уверенное в себе существо. Плечи Клопси расправились, голова гордо поднялась, он прямо посмотрел своими круглыми глазищами в лицо эльфу и своей маленькой ладошкой хлопнул по его ладони.

— Спасибо тебе, Клопси. Я так горжусь тобой, мой настоящий друг, - Ника погладила его пальцем по голове.
– Знай без тебя бы я не выжила в Мензоберранзане в те ужасных три дня.

— Ах, моя владычица, а мне было так приятно слышать подобные слова, что говорила в ваш адрес достойная настоятельница…

Дорган вдруг хлопнул себя по лбу ладонью и согнувшись, вытащил из-за высокого голенища сапога, туго свернутый пергамент запечатанный сургучем, который и протянул Нике.

— Это мне?

Эльф кивнул и тогда Ника, поспешно сломав печать с изображением посоха увитого плющем - знак ордена милосердия, развернула жесткий пергамент.

“Достопочтенной супруге лорда Доргана, Нике, от настоятельницы монастыря святого Асклепия, матери Петры с низким поклоном и пожеланием доброго здравия.

Милая! Сразу же после твоего отъезда меня попросила о встрече некая особа, честно уведомив меня о том, что он нелюдь. Он терпеливо дожидался все те три дня, что я принимала решение, не представляя как мне надлежит поступить с ним. Ведь речь должна была пойти о тебе, милая, и я не могла отказать ему. Но могла ли я позволить дроу ступить в священные пределы нашей обители? Или мне надлежало самой выйти из под защиты ее стен и прийти к нелюдю в гостиницу, где он остановился, держа в тайне свой происхождение. Решение далось мне нелегко и, в конце концов, я решилась принять его в монастыре, дабы не нарушать его тайны. Потому что, если бы я пришла к нему сама, это вызвало бы толки и настойчивое желание узнать, из-за кого я решилась оставить обитель. О, я слишком хорошо помню ту притчу, что ты как-то рассказала мне: о раненном разбойниками человеке, который умирал у дороги, а проезжавший мимо торговец даже не взглянул на него, хотя был человеком, верующим во Вседержителя. И как проходящий дворф, взвалив его на себя, хотя был мал ростом, дотащил его до лекаря, еще и заплатив ему за лечение раненого. После разговора с дроу, я поняла отчего ты так защищала нелюдей и отчего легко и безбоязненно сдружилась с Режиной. Беседуя с лордом Дорганом, твоим мужем, которой вел себя со сдержанным благородством и уважением, я поняла, что не смотря на то, что он так отличается от нас в нем есть много такого, чего не мешало бы иметь людям. И он дал мне понять, что и нелюди как и мы, люди, различны меж собой. Есть среди них те, которых отличает высота и чистота порывов, как и те, что низки

и подлы. Это первый дроу и надеюсь не последний, о ком я горячо буду молить Вседержителя: дроу который отнесся к человеку не как к рабу, а как к равному себе существу, даже сделав одно из них своей женой. Когда же я поинтересовалась у него о цели его визита, он ответил, что хотел поблагодарить меня за то, что я приняла в тебе участие. Однако я подозреваю, что он хотел лишь побывать там где ты пребывала все это время без него. А потому, возвращайся к своему мужу. Я же, от всей души, благословляю ваш брак. Кстати его друг, чудаковатый маг иноверец, почитающий какого-то ученого, очистил то место на кладбище, где вы с Режиной, так неосмотрительно, вызывали из Бездны демона. Кроме того он окружил стены монастыря сильной магической защитой, так что потом лорду Доргану было трудновато пересечь ее, чтобы покинуть монастырь. И, хотя, сестра Текла после моей, как она выражается: “выходки с проклятым”, слегла, но и она шлет тебе сердечный привет и пожелания доброго здоровья. Я же буду неустанно молиться за тебя и за твоего мужа. Береги себя, милая. Храни тебя Вседержитель!”

Дочитав, Ника встряхнула пергамет, чтобы смахнуть капнувшие на него слезы и отвела глаза в сторону, чтобы никто не заметил ее покрасневших глаз. Ах, матушка Петра… Сможет ли Ника когда нибудь отплатить ей за ее великодушие и доброту?

— Эй!
– снова послышался грубоватый оклик дворфа.
– Выходите-ка из-за хижины. Вас желают видеть… Да не твою темную противную рожу, эльф, чего на нее любоваться, а на Нику…

Качая головой Дорган рассмеялся, понимая, что его друга дворфа в конец замучило любопытство. Зато у него на плече оскорбленно выпрямился Клопси.

— Как он смеет так разговаривать с вами, лорд?!

— Друг мой, знал бы ты, что мне приходиться порой выслушивать от этого вздорного

дворфа, ты бы не удивлялся, - хмыкнул эльф.

Ника вышла из-за хижины. На поляне, в окружении суровых, молчаливых воинов, стоял владыка варваров, надменно оглядывая приближенных. Оробев, Ника отступила назад, наткнувшись на Доргана, кажется отступив ему ногу и попыталась спрятаться за его спиной. Величественно повернув к ней царственно вскинутую голову, владыка строго взглянул на нее.

— Ника! Тебя ли я вижу!
– вся величественность и надменность разом слетела с этой царственной особы и она, эта особа, раскинув руки чуть ли не вприпрыжку кинулась к Нике.

И тогда Ника с удивлением узнала в ней драчуна и простака Харальда. Заграбастав ее в объятия, в которых Ника только жалобно попискивала, он в восторге вопил на всю поляну:

— Как я рад, что ты теперь с нами! Ты ведь осталась с Дорганом?! Правда!

Свита смущенно задвигалась. Орки и варвары подтянулись, встав вокруг вождя племени Белого Волка, наблюдая с веселым любопытством как в белых шкурах почти скрылась коричневая ряса монашки.

— Она осталась, Харальд. Это правда, — сказал Дорган.
– Но мы уезжаем.

— Как?
– опешил Харальд, выпустив, придушенную Нику.
– Как, ты уезжаешь? Ты шутишь, верно? И ты не останешься хотя бы на месяц? Всего на месяц…

— Нет. Скоро зима…

Расстроившийся Харальд стянул с головы рогатый серебряный шлем с белой горностаевой опушкой.

— Ну ты меня обрадовал, дроу! Я-то решил, что мы поохотимся на снежных волков, - варвар почесал макушку и поморщился — его волосы были туго заплетены в две косы.

Вздохнув, он нахлобучил свой рогатый венец обратно на голову.

— Ну, хорошо, — сказал он.
– Будь по твоему. Раз ты так спешишь, то пусть это будут те три дня которые ты обещал мне, но эти три дня считаем после того, как переговорим с хозяином этих земель, бароном Репрок.

— Но я не упоминал ни о каких трех днях, Харальд.

— Разве?
– удивился Харальд и обвел свою свиту вопрошающе требовательным взглядом.

Но простодушные варвары, не поддержали своего вождя, попросту не поняв его маленькой хитрости. Ни кто из них так и не припомнил, что бы дроу, сидя у их костра, обещал что-то подобное.