Жена из прошлого
Шрифт:
— Ещё причёска, — пробормотала я, имея в виду, что ничего не успела сделать с волосами.
Но, кажется, он даже не услышал. Решительно пройдя в комнату, положил на трельяж футляр, в которых обычно презентуют дамам украшения. Вот только, когда Делагарди его раскрыл, я увидела не браслет и не ожерелье. Пальцы дракона скользнули по бронзовой крестовине кинжала, нежно её обнимая.
Сердце в груди тревожно замерло.
Вскинув на меня взгляд и заявив: «Успеем до ужина с Флемингами», он ринулся на меня.
С кинжалом в руках.
— Минуточку! — От палача я отпрыгнула так быстро и
Не думала, что он настолько злопамятный и примет так близко к сердцу моё нежелание спать с ним в одной постели.
Проведя по гладкой стали ножа большим и указательным пальцами, Делагарди с улыбкой (самого настоящего маньяка) сказал:
— Обезопасить тебя и подстраховаться.
— Извини, но рядом с тобой и этим, — я выразительно покосилась на оружие в его руках, — я не чувствую себя в безопасности.
— Ты решила, что я пришёл тебя убивать? — вполне искренне удивился он.
— Пытать? — неуверенно предположила я и тут же нервно выпалила: — А может, наказать за кровать?! Мало ли, какие у вас, ульторов, в голове водятся демоны, если вы… — Осеклась, заметив, как зелёные глаза потемнели, словно вобрали в себя все блуждающие по каюте вечерние тени.
Ах да, мы ведь не любим обсуждать своё призвание.
Я уж было настроилась на очередное столкновение — на это намекало сумрачное выражение на идеально выбритом (и просто идеальном) лице Делагарди, но он вдруг… рассмеялся. Громко, искренне, словно я только что очень удачно пошутила. Хотя лично мне было не до шуток и не до веселья. По коже продолжали бежать мурашки, которых стало в разы больше, стоило ему приблизиться ко мне вплотную. Рукой, к счастью не той, в которой по-прежнему держал нож, он провёл по моей щеке, задев большим пальцем уголок губ, и мне показалось, что на лицо плеснули жидким огнём.
— Изменения в твоей внешности ещё можно списать на пробудившийся дар, но вот контуры надо замаскировать. — Он снова провёл по лезвию пальцами, и то начало рыжеть, словно его обдавало языками пламени.
Мамочки!
— Да кто ж их видит-то, эти контуры? — Я отпрянула, со страхом, почти паникой глядя на раскаляющуюся под пальцами Делагарди сталь.
— Такие, как я.
— Вас очень мало, — возразила, судорожно вспоминая, что слышала об охотниках за искажёнными.
Редкий, очень редкий дар. Таких, как Эндер, в мире действительно были единицы.
— Но не настолько, чтобы мы с тобой могли быть спокойны. — Он опустил взгляд, прежде зацепившись за вырез платья, отчего теперь уже меня, казалось, обдают языки пламени. — Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь неопытный ультор принял тебя за искажённую? Или один из моих коллег, с опытом, начал к тебе присматриваться и задавать вопросы. Мне этого точно не надо. И поверь, Женя, тебе тоже.
— Ты же сказал, что больше не будешь так меня называть…
— Больше не буду, — согласился он с тенью улыбки на губах и озвучил просьбу, от которой мне стало совсем плохо, хотя и до этого едва ли было хорошо: — Ты не могла бы приподнять юбку?
— Юбку? Зачем?!
— Скрывающий знак нужно ставить там, где его не будет видно.
— Почему бы не на руке?
Я действительно на это соглашаюсь? Вон уже место клеймения
— Скоро начнётся зима и…
— А потом придёт лето, — жёстко отрезал Эндер и бросил нетерпеливый взгляд на салатовые воланы, словно уже жалел, что не подарил мне вместо платья какую-нибудь коротенькую комбинацию. — Юбка, Женя.
Раскалённая докрасна сталь опасно сверкнула, суля мне много, очень много болезненных ощущений. Мелькнула мысль спрятаться в ванной, но, увы, я не смогу отсиживаться там вечно. И да, мне совсем не надо, чтобы мной интересовался кто-то вроде Делагарди.
Мысленно проклиная вчерашнее выступление, роковую встречу и мужа Раннвей, я вцепилась пальцами в злосчастную юбку.
— Вот тебе и слово эйрэ, — проворчала, с неохотой, медленно приподнимая невесомую ткань, открывая его глазам сначала чулки с ажурной полоской кружев, а следом и панталоны, больше похожие на когда-то привычные мне шорты-бермуды. Только эти были из тонкой шелковистой ткани: лёгкие, полупрозрачные. — Обещал раздельные спальни и не лезть под юбку, а по сути…
— В будущем буду стараться сдерживать свои порывы, — пошутил он, почему-то хрипло, и встал у меня за спиной.
И… в опровержение своих слов сам приподнял край панталон. Лёгкая ткань вместе с пальцами дракона протянулись по коже. Вроде ещё не начал резать, а уже шквал панических эмоций: и моих, и Раннвей.
— Что-то не верится…
— Боль быстро пройдёт, — пообещал дракон и, подхватив под коленом, приподнял мою ногу, устраивая её на низком пуфе возле зеркала.
Всё это я видела в отражении. И то, как он зачем-то огладил моё согнутое колено. Мимолётно, но я всё же и почувствовала, и заметила! И то, как скользнул пальцами по внутренней стороне бедра, отчего едва не зашипела. От наглости некоторых. Словно опомнившись, переключился на внешнюю сторону моей несчастной ножки, ещё выше задрал юбку и панталоны, объяснив:
— Чтобы не мешали.
— Я так и поняла, — уже почти прорычала я и нервно потребовала: — Давай скорее!
И тут же зашипела, уже не сдерживаясь. Бедро обожгло болью, лезвие скользнуло по коже, оставляя кровавый завиток: один, второй, третий… Зажмурилась, кусая от боли губы, не желая видеть, как раскалённое остриё кинжала танцует на коже, что-то там вырисовывая. Не желая чувствовать, как за спиной у меня стоит мужчина, мой мучитель, крепко к себе прижимая. Наверное, чтобы не вырывалась… Не знаю, что ощущала сильнее: жар боли или жар, исходящий от его тела.
— Ай! — вскрикнула, когда он с силой прижался ладонью к ране, оставленной кинжалом.
— Тише, Раннвей, — прошептало драконье чудовище, коснувшись губами мочки моего уха.
Вот если бы кинжал был у меня…
— Сейчас всё пройдёт. Боль прекратится, кровь остановится…
Спустя несколько невыносимо долгих, пыточных секунд он убрал руку, невозмутимо положил кинжал на трельяж. Жадно взглянув на оружие, я перевела взгляд на драконьи художества. Ожидала увидеть жуткие кровавые порезы, но вместо этого на коже поблёскивал золотистый узор или, скорее, непонятный символ из нескольких завитков. Боль действительно прошла, словно ничего и не было. О пережитых мучениях напоминали только несколько капель подсохшей крови.