Жена криминального авторитета
Шрифт:
— Объясните мне, что происходит, — подал голос доктор, — кто вы и что вам от меня нужно.
Доктор нервно дернулся, всем видом показывая, что радости от нахождения здесь он не испытывает.
— Зачем меня сюда привезли?
— Моя фамилия Демин, — спокойно произнес я, — это Вам о чем-нибудь говорит?
Судя по тому, как побледнел Савельев, фамилия моя, была ему известна.
— Я..я ничего не сделал, — запаниковал он
— Успокойтесь, Вы здесь только для разговора, — усмехнулся я, — не стоит нервничать. Мне лишь нужна кое-какая информация.
— Но
— Вот о вашей работе мы и поговорим, — кивнул я в сторону кресла, приглашая гостя присесть, — точнее о прошлой вашей работе.
Мужчина нервно сглотнул, но предложение присесть все-таки принял, судя по его побледневшему виду, стоять ему сейчас удавалось с трудом. Мы с Сашей устроились на диване напротив.
— Имя Никитина Дарья Александровна Вам о чем-нибудь говорит? — поинтересовался я.
Глава 20
Саша
Сидя на диване, ошарашенно рассматривала невысокого, полного мужичка, что сидел передо мной. На вид ему было около пятидесяти, большой нос, глубоко посаженные глаза, которые то и дело бегали от меня к Диме, мужчина явно нервничал и разговор этот ему совсем не нравился. Удивительно, как быстро Дима его отыскал, услышав имя человека появившегося в нашем доме я не поверила собственным ушам, вот он, тот, кто когда-то заключил, что смерть моей матери наступила в результате самоубийства, сидит передо мной и нервно теребит ворот явно не дешевой рубашки, на руке столь же недешевые часы, сколько фальшивых заключений он успел сделать?
— Имя Никитина Дарья Александровна Вам о чем-нибудь говорит? — послышался голос мужа.
Мужчина нервно вздохнул и огляделся по сторонам, по еще более побледневшему лицу я поняла, что имя это он прекрасно помнит.
— Ну так что? — поинтересовался Дима.
Шумно сглотнув, врач открыл рот.
— Нет, это имя мне незнакомо, — попытался соврать Савельев. Сволочь! Больше всего на свете мне сейчас хотелось вцепиться ему в горло и заставить сказать правду.
— Послушайте, Николай Вадимович, — холодно произнес муж, — я очень не люблю, когда меня держат за дурака, поэтому я даю Вам последнюю возможность начать говорить правду, иначе я потеряю терпение и шансы покинуть мой дом на своих двоих у Вас значительно уменьшатся. Шутить я с Вами не намерен, моя репутация, уверен, Вам известна.
— Но я не понимаю, — залепетал доктор, — зачем Вам информация об этой женщине, которая покончила с собой?
Боже, дай мне сил не убить этого кретина прямо в этом кресле. Дима шумно вздохнул, прикрыл глаза и произнес:
— Дважды я не повторяю, — а потом повернулся к охране и приказал, — отвезите его в лес и пристрелите.
Доктор, осознав наконец, что в игры с ним играть не собираются, вжался в кресло и запричитал:
— Нет, не надо, пожалуйста, я все расскажу, — выглядел он жалко, — я все расскажу, все, что вы хотите знать.
Дима молча дал знак охране оставить Савельева.
— У
Врач нервно замотал головой, стирая платком выступивший на лбу пот.
— Что вы хотите знать? — спросил он.
— Я хочу знать, как именно умерла моя мать, — резко ответила я, — все подробности.
Доктор недоверчиво поглядел на меня.
— Это не было самоубийством, — признал он очевидное, — точнее сказать, я не могу быть в этом уверен.
Его слова меня насторожили. В каком смысле он не может быть уверен? Что это вообще значит? Саша был уверен в том, что смерть моей матери не была случайной и узнал он это от человека, сидящего передо мной.
— Что вы имеете в виду? — спросила я.
— Ну, ваша мать, — замялся Савельев, — понимаете, там были определенные улики, свидетельствующие не в пользу самоубийства, но точно сказать сложно.
— Ты испытываешь наше терпение, — рявкнул Дима, — прекрати говорить загадками и выкладывай подробности, у тебя минута.
Даже испугалась за доктора, нет, на его жизнь мне было плевать, просто совсем не хотелось бы, чтобы он умер раньше, чем расскажет правду.
— Вашу мать насиловали перед смертью, — его слова припечатали меня к месту, я готова была услышать что угодно, но только не это. Наверное, именно в этот момент во мне что-то оборвалось и я потеряла последнюю ниточку, связывающую меня с собственной совестью. В этот момент мне хотелось лишь убивать. Просто убить всех, кто был причастен к этому делу, заставить их страдать, заставить заплатить, всех, включая урода, что сидит передо мной.
— Дальше, — потребовала я.
— Судя по характеру ран, — нервно продолжил доктор, — вашу мать насиловали продолжительное время, а найденный биологический материал…
Доктор на некоторое время замолчал, но я и без слов понимала, что последует дальше.
— Изнасилование имело групповой характер, — закончил он.
Мою мать насиловали какие-то ублюдки несколько часов, выбросили с окна, а после, эта мразь сделала заключение, в котором говорилось, что она покончила с собой. Один Бог ведает, что она пережила за те часы, одному Богу известно, как она страдала. Вот почему Саша отказался рассказывать подробности, потому что тогда я бы просто не выдержала этой правды, да и сейчас не уверена, что смогу. Они заплатят, они все заплатят за то, что с ней сделали, за каждый ее крик, за боль, за каждую слезу, они мне заплатят.
— Я правильно понимаю, доктор, — с ледяным спокойствием в голосе произнесла я, — что мою мать насиловали какие-то ублюдки и тому были явные доказательства, а вы просто закрыли это дело с вердиктом «самоубийство»? Сколько тебе заплатили, мразь?
— Вы не понимаете, — затрясся от страха, — у меня семья, мне угрожали, я…
— Семья говоришь? — усмехнулась я, — может и дети есть?
Доктор ничего не ответил, лишь тяжело дышал, понимая, что прошлые поступки сейчас могут отразиться на будущем его семьи.