Жена лучшего друга
Шрифт:
— Хорошо, Шон, я согласна, — вздохнула она.
— И ты об этом не пожалеешь, — заверил он.
Сердце Дейзи забило тревогу, потому что Шон одарил ее еще одной неотразимой улыбкой.
4
Он был не прав — она уже жалела.
— Нет, я не могу, — сказала Дейзи, останавливаясь на полпути к выходу на посадку.
Со дня рождения Реджи прошло три дня. Три самых изматывающих дня в жизни Шона. Вырвать у Дейзи согласие присоединиться к нему было нелегко даже при мощной поддержке Энни. А уж довести
Они шли на посадку последними, к тому же постоянно останавливались. Летящие этим же рейсом пассажиры бросали на них любопытные взгляды. Время истекало, а Дейзи, судя по всему, собиралась сбежать.
— Ну что теперь не так? — спросил Шон, делая упор на слове «теперь» и не скрывая своего нетерпения.
— Реджи… — тихо сказала Дейзи, и ее изумрудные глаза подозрительно заблестели. — Я никогда еще не оставляла его. И теперь, если я его покину… Возможно, это нанесет невосполнимый ущерб его психике…
Оба взглянули на небольшой островок пластмассовых кресел, где оставили Реджи под присмотром Энни. Ребенок с потенциально «ущербной психикой» изображал самолет, по-видимому и думать забыв обо всех взрослых.
— Да… похоже, помощь психиатра ему не потребуется, — с улыбкой заметил Шон.
— Он старается быть мужественным, — хмуро возразила Дейзи.
В этот момент Реджи взглянул на них, махнул рукой, улыбнулся и бросился к старшему сыну Энни, который, приплюснув нос к стеклянным панелям, смотрел, как очередной самолет выруливает на взлетную полосу.
У Дейзи потекли слезы.
— Так я и знала: он меня совершенно забудет.
— Дейзи, — мягко сказал Шон, осторожно, кончиками пальцев, смахивая ее слезы, — Реджи тебя не забудет. И ему будет хорошо.
— Откуда ты знаешь? — дрожащим голосом спросила она.
— Знаю, и все. — Шон схватил ее за руку и потащил к самолету. — И запомни: это каникулы. Не думай ни о чем. Ни о Реджи, ни о Роне, ни о работе — просто отдыхай. — Он тайно торжествовал победу, потому что они ступили наконец на борт самолета. — Впереди у тебя — солнце, песок, вода и необременительное общение со мной. Ничего более.
Неожиданно Дейзи остановилась. Прямо посередине прохода.
— А Рон? О чем я думала?! У него эмоциональный срыв, он не должен оставаться один в такое время. Он нуждается во мне.
Человека характером послабее смутила бы та настойчивость, с которой Дейзи отметала перспективу провести с ним несколько дней. Но Шон уверенно держал ее за руку и не менее уверенно контролировал свое уязвленное эго.
— Дейзи, в таком состоянии ты вряд ли сможешь помочь своему брату — ты сама на грани срыва. Небольшой отпуск тебе необходим. — Он взглянул через плечо на стюардессу, которая как раз закончила задраивать люк. — И кроме того… уже поздно. Самолет вот-вот будет в воздухе.
— Пожалуйста, займите свои места, — с любезной улыбкой обратилась к ним стюардесса. — Мы скоро взлетаем.
— О нет… — простонала Дейзи.
— О да, — отозвался Шон, облегченно вздохнув.
Он чуть ли не силой дотащил Дейзи до их кресел и усадил у иллюминатора, надеясь, что открывающаяся внизу панорама отвлечет
Однако чуда не произошло.
— Ты имеешь хоть какое-нибудь понятие о том, сколько работы будет ждать меня, когда я вернусь? — риторически спросила Дейзи, пристегиваясь. — Чтобы выполнить все заказы, мне придется работать днем и ночью.
Предчувствуя новый поток слез, Шон вздохнул. Наверное, он был не прав, уговорив ее — а если честно, заставив, — отправиться в эту поездку, хотя руководствовался самыми благими намерениями. Ему хотелось хоть на время оторвать Дейзи от всех трудностей жизни, не говоря уже о том антикваре, который преследует ее просьбами о свидании. В конце концов, это самое малое, что я могу сделать для жены, то есть вдовы, моего лучшего друга, успокаивал себя Шон.
Он взял Дейзи за руку и нежно ее погладил.
— Все будет хорошо, не тревожься.
Самолет слегка задрожал, начиная разбег. Дейзи придвинулась к Шону, склонила голову ему на плечо.
— Извини меня, пожалуйста. Я порчу тебе поездку. Просто не знаю, что со мной. Я чувствую себя такой виноватой… Перед тобой, перед Реджи, перед всем белым светом… Видно, у и меня, правда, расшалились нервы.
— Все в порядке. Тебя можно понять, ведь ты мать. — Он уткнулся подбородком в волосы Дейзи. Они приятно ласкали кожу и, совсем как в том сне, пахли камелиями — обычный ее запах.
Самолет качнулся, отрываясь от земли, и Шоном овладело легкое пьянящее чувство: оказавшись в воздухе и понимая необратимость этого факта, человек подсознательно начинает готовить себя к тому, что ждет его в конце рейса.
— И как это связано с чувством вины, которое я испытываю? — полюбопытствовала Дейзи, и голос ее теперь звучал гораздо веселее.
— Чувство вины, как и чувство ответственности, если угодно, неотделимо от понятия материнства, — сказал Шон, поглаживая указательным пальцем ее маленькую ладонь. До чего же у нее нежные красивые руки, пронеслось у него в голове. Он откашлялся, прогоняя ненужные мысли. — Мать чувствует, что непременно должна о ком-то заботиться. Поверь, я знаю это не понаслышке. Жизнь моей матери заполнена бесконечными тревогами и заботами. Когда вы, женщины, становитесь матерями, в вас просыпаются особые природные инстинкты, которые все время подстегивают вас. И нужно время, чтобы они… нейтрализовались, пришли в равновесие с реальностью.
— Наверное, ты прав, — вздохнула Дейзи.
— Конечно. — Шон усмехнулся. — Разве когда-нибудь я был не прав?
Дейзи повернула голову, посмотрела на него и впервые за весь этот день улыбнулась.
— Ох, Шон, что бы я без тебя делала…
Волнение сжало ему горло, мешая говорить. Слава богу, еще один риторический вопрос. Впрочем, этот вопрос можно было бы и не задавать, потому что оба знали: Шон всегда к услугам Дейзи. С умиротворенным вздохом она вновь придвинулась к нему, чувствуя, как уходит напряжение. Но, должно быть, правы ученые: энергия никогда и никуда не исчезает. Это, наконец оставившее Дейзи, напряжение не растворилось в герметичном пространстве салона — оно перетекло в Шона.