Жена, любовница, подруга...
Шрифт:
О себе Ника была иного мнения, считала, что ведет себя в рамках приличий и с Дмитрием ее связывает только дружба. Но ответ Татьяны холодным душем обрушился на ее голову:
– Не тебе об этом говорить, милая!
– Не понимаю, что ты имеешь в виду? – пожала плечами Ника, беспокойство враз охватило ее.
– Ты все прекрасно понимаешь. – Татьяна резко повернулась и быстро пошла прочь.
Ника стояла в пустынном коридоре, чувствуя, как у нее пылают щеки. Если другие замечают то, что она таит от себя, значит, она опьянела от любви. Скоро о ней начнут говорить так же, как о бухгалтерше. Что делать?
Татьяне тоже пришлось отложить выяснение отношений с мужем до лучших времен. Из Англии на короткий срок прилетала дочь, и ради девочки пришлось изобразить дружную семью.
У Алисы были тонкие черты лица и прямые темно-русые волосы – разделенные пробором, они свободно ниспадали ей на плечи. За год жизни в европейской стране она переняла манеры тамошних девушек: одежда ее была выдержана в нейтральных тонах, отличалась простотой кроя, девушка почти не пользовалась декоративной косметикой.
Родители решили устроить в квартире на Фонтанке небольшой прием в честь приезда дочери и пригласили своих знакомых. А Лариса, крестная мать девочки, обещала представить Беломорцевым Тима, уже как своего жениха.
Алиса находилась в центре внимания гостей: рассказывала о трудностях жизни в чужой стране, о различии менталитета наций, отвечала на вопросы гостей. Тим поинтересовался, есть ли у нее в Англии друзья. Алиса отвечала, что общается в основном со студентами, приехавшими, как и она, из других стран. Что англичане, хотя и приветливы, устанавливают между собою и иностранцами дистанцию. Мало-помалу общий разговор превратился в диалог двоих. Тим, самый молодой из приглашенных, был интереснее Алисе, чем остальные взрослые, сидящие за столом. Он же, увлекшись разговором с виновницей торжества, будто забыл о своей невесте, даже повернулся к ней спиной. Однако Лариса не дремала: заподозрив опасность в лице Алисы, она деликатно коснулась плеча жениха и попросила подложить ей в тарелку салата. Тогда наконец и Дмитрий смог завладеть вниманием дочери.
И лишь Татьяна не имела возможности принять участие в застольной беседе, она суетилась на кухне вместе с матерью, выслушивая ее ворчанье под шипение масла на сковороде. Пар, перемешанный с запахом лука, поднимался к потолку, минуя неработающую вытяжку над плитой. Ирина Васильевна негодовала. Да, зять дает деньги, но совсем устранился от домашних проблем. Где найти людей, кто установит новый кондиционер? Дышать невозможно, когда много готовишь, как сейчас.
Действительно, струйка свежего воздуха от приоткрытой форточки почти не ощущалась. Татьяна подошла к окну, чтобы распахнуть его настежь, и мимолетом взглянула вниз, на асфальтированную площадку двора-колодца. И вдруг заметила между припаркованными машинами своего дачного дружка Степана. Переживая в последние дни по поводу Дмитрия, она совсем забыла о маленьком летнем приключении. Да, он как-то звонил, и Татьяна упомянула о готовящемся семейном празднике, но ей и в голову не могло прийти, что он приедет из Мги, явится сюда и будет слоняться под их окнами. Что он задумал? Татьяна спряталась за простенок.
Степан топтался у машин, не поднимая головы. Нелепые, хулиганистые планы выстраивались в его голове. А что, если взять и позвонить в квартиру? Прямо заявить Дмитрию, что жена неверна ему. Пусть ничего конкретного у него с Татьяной
Он снова вскинул голову к верхним этажам, и в этот момент Татьяна выглянула в окно вновь – они встретились взглядами. Татьяна состроила испуганную гримасу и часто-часто замахала расслабленной ладонью, будто ребенок, исполняющий приказ: «Помаши тете ручкой». Только вместо тети во дворе маячила фигура упрямого дяди. Он понял ее сигналы по-своему – подруга зовет его к себе. Достав из кармана чекушку, Степан отхлебнул глоток-другой водки и направился к подъезду. Уверенно набрал на домофоне номер квартиры Беломорцевых.
Татьяна, упреждая звонок и реакцию домочадцев, побежала к двери.
– Степан, – приглушив голос, проговорила она в дырочки микрофона, – жди внизу, у почтовых ящиков, я сейчас спущусь.
– Кто там? – спросил у Татьяны выглянувший в коридор муж. – Разве мы еще кого-то ждем? Я думал, что все в сборе!
– Там квитанции какие-то принесли. Я спущусь возьму.
Татьяна выбежала на лестницу, прикрыв за собой дверь. Одним махом она пролетела несколько этажей и попала в объятия Степана, уже поджидавшего ее на нижней площадке. Он начал целовать ее прямо в губы.
– Сумасшедший! – вырвалась из объятий Татьяна. – Нашел место для нежностей – у самого входа. Дверь с улицы откроется – и глазом моргнуть не успеешь. Давай хотя бы поднимемся на пролет.
Остановились у окна, между этажами – сюда не выходили ничьи двери. Лестница частично сохранила дореволюционный декор: фигурные ограды, кафельные шашечки на полу, венецианские окна с витыми переплетами и с низкими, на уровне коленей, но широченными подоконниками. Однако выкрашены они были в грязно-коричневый цвет, как и стены на лестнице.
– Ах, задрать бы тебе, голуба, – вращая белками, с вожделением воскликнул Степан и толкнул Татьяну на пыльную поверхность подоконника.
Татьяна, изменяя мужу в своих фантазиях, воображала разные ситуации – но не в таких же непристойных условиях этим заниматься! Грязная лестница не вписывалась в ее романтические представления о любви.
– Степушка, милый, остановись. Клянусь, я приду к тебе в сторожку, как только снова приеду на дачу. Ты ведь хочешь, чтобы у нас все было всерьез и надолго?
Степан был не настолько пьян, чтобы не внять ее словам. И сейчас он не столько стремился овладеть женщиной, сколько попугать недотрогу. Овладеть ею здесь, на подоконнике, – не главное. Но если прорваться в квартиру, навести там шороху… Однако – Степан качнул головой – еще не время. С пьяненькой усмешкой наблюдая за расширенными от страха глазами Татьяны, он отошел к ограждению и прислонился спиной к перилам.
– Ладно, беги к гостям, но чтобы в субботу была в моем домике как штык!
Татьяна вскочила на ноги, пригладила волосы, одернула платье и кинула на дружка полный ненависти взгляд. Сейчас бы его за ноги да в пролет! Впрочем, гарантии успешной расправы не было. Самое страшное, что может быть, – пролетев со второго этажа, ноги переломает. Да и не способна Татьяна на такое злодеяние! Опять фантазии!