Жена на четверых
Шрифт:
Я вспыхнула до самых кончиков волос, а Акайо очень тихо и хрипло предупредил:
— Его нельзя вынимать до конца первой половины обряда. Тебе придётся напрячь мышцы, чтобы рубин не выпал.
Громко сглотнула, осознавая своё положение.
Со спиной Акайо разобрался быстро. Даже очень. Я не успела прийти в себя, как на меня накинули багровое покрывало, пряча все драгоценности, и предложили руку.
— Идём, понтифик будет даже рад начать церемонию чуть раньше.
И я действительно пошла, опираясь на предложенную руку. Стоны сдерживала чудом. Я не только напрягла все мышцы,
Понтифик действительно был не против. Более того, весь вид несчастного мужчины выражал искреннюю надежду на скорейшее избавление. От нас. И никакого смирения по отношению к ближнему своему не было. И даже то, что мои женихи терпеливо и с уважением в глазах ждали, когда уже седеющий мужчина закончит подготовку к обряду, никак понтифика не успокаивало. Кончик тёмно-синего хвоста так и постукивал по полу, а движения были резкими и неловкими. И это в его-то годы! Уверена, что срок служения богини у него немаленький.
Откуда-то из-за алтаря он достал несколько холщовых мешочков, высокий на тонкой ножке кубок и бронзовую практически плоскую чашу, украшенную витиеватой росписью. Ещё несколько минут понтифик смешивал содержимое мешочков между собой, тщательно отмеривая количество порошка, прежде чем наполнить им кубок. Чаша так и осталась пустой. А после легко и как-то ловко перехватив нож в руке, повернулся к нам.
— Готовы? — Его размеренный голос эхом отразился от стен и вернулся к нам в несколько раз усиленным.
Братья кивнули, а я смогла лишь отстранённо отметить, что приготовления понтифика успокоили. Это давало надежду, что обряд пройдёт, как положено. Второй раз чудовищный брачный наряд я не надену. Все мои силы уходили на то, чтобы оставаться в сознании, а не сползти на пол, позорно застонав. Кэйташи молча передвинулся, встав рядом со мной и отодвинув Акайо. Теперь уже не я держалась за старшего из братьев, а Кэйташи придерживал меня, обхватив рукой за талию и расположив кольца хвоста вокруг моих ног.
Если бы я могла, то благодарно ему улыбнулась. Камень внутри меня чуть сдвинулся вниз, намереваясь выскользнуть, и я сильнее сжалась. Внизу живота медленно нарастала пульсация, по ногам, казалось, уже текла собственная влага, и дыхание контролировать получалось все хуже. Мой первый стон, сорвавшийся с губ, совпал с началом молитвы понтифика.
Его голос звучал сладкой тихой песней. Слова были в основном необычные, но некоторые я угадывала. Они были похожи на те, что зачитывал жрец в моем храме, призывая богиню, только диалект был другим — более древним что ли. Молитва становилась все громче, постепенно появилось эхо и стало казаться, что читает молитву не один нагаасур, а целый маленький хор.
Минуты казались вечностью. Не знаю, как чувствовали себя мои мужчины, но меня накрывало жгучее нестерпимое желание получить вместо рубина кое-что более существенное. Перед глазами так и стояла вчерашняя сцена в мыльне
Немного отрезвила острая боль в ладони. По всей видимости, понтифик уже сцедил кровь братьев в кубок и сейчас пришла моя очередь. Я следила за каждой каплей, боясь поднять глаза. Особенно стыдно было перед Кэйташи, который, безусловно, прочитал все мои мысли. Его дыхание было тяжёлым, прерывистым, как и у меня, словно мы вдвоём преодолели безумную гонку. Но тяготило не это. То чувство мнимой свободы тела и духа, что должно было охватить меня с головой так и не пришло. Желание набирало все новые оборы, разрывая на части. Ещё немного и я буду молить братьев о сексе. Да всё что угодно, лишь бы почувствовать твёрдый член, скользящий внутри меня.
Понтифик аккуратно взболтал содержимое кубка и резким движением вылил его к подножию статуи. Несколько капель попали на хвост изображённой богини, но нагаасура это нисколько не смутило. Он снова зачитал молитву, на этот раз слова звучали скорее скороговоркой, чем песней и некоторые фразы повторялись по несколько раз.
Минута, две… Ничего не происходило, только понтифик замер, подняв руки вверх. Братья и вовсе, казалось, не дышали в этот момент. А потом по полу стал стелиться красноватый дым. Он появился, словно из ниоткуда и так же внезапно исчез.
Подняла взгляд, чтобы посмотреть на братьев и убедиться, что это мне не привиделось, и заметила лёгкую полуулыбку на губах самого младшего из них. Норайо даже не улыбался, просто уголки его губ чуть дёрнулись вверх, и поза стала более расслабленной. Наши глаза встретились, и я резко отвела взгляд. Вся красная от смущения, с покусанными губами, после попыток сдержать стоны, возбуждённая настолько, что в глазах легко различима похоть — меньше всего я сейчас была похожа на жрицу, посвятившую себя во имя служения богини. А осознание того, что совсем скоро вот этот мужчина и трое его братьев исполнят свои желания, легко угадываемые из-за приоткрывшихся паховых пластин, заставило сделать маленький испуганный шаг назад. «Бусины» снова потёрлись о клитор и я, охнув, посмотрела на статую.
Неужели вот это всё действительно нужно богине?
Лучше бы не смотрела. Я так и замерла, приоткрыв рот.
— Принимаешь ли ты Акайо кэрр Саито эту деву человеческого рода под покровительство дома теней? — заунывно начал понтифик, а я никак не могла оторвать взгляд от полупрозрачного, словно переливающегося всеми цветами радуги хвоста, обвившего подножия статуи.
— Принимаю, — уверенно ответил старший из братьев.
Хвост шевельнулся, отпустил каменный образ богини и из-за статуи выползла змееподобная женщина с рогами на голове. Прозрачная, сверкающая, но безумного похожая на своё изображение. Не знаю, видел ли её понтифик или все дело в моей накалившейся метке, но нагаасур продолжил, как ни в чем не бывало.