Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем!
Шрифт:
— Так это же… мой Ванечка! — счастливо выдохнула Настенька. — Я его обыскалась!
— Так, куда звонить, чтобы ее забрали санитары? — спросила я, поглядывая на волчицу.
— Санитары леса? Сейчас могу своих позвать! — обрадовалась Метелица. Она уже задрала морду, чтобы завыть, но я остановила ее.
— Настенька! — позвала я красавицу. — Это мой Буран. С каких пор ты на медведей перешла? Мужики кончились? Ваня бросил? Пошла в лес изменять? Быстрее говори ответ, а то я еле удерживаю свою фантазию. А она так рвется, так рвется на
— А чем докажешь, что это не мой Ванечка? — послышался недоверчивый голос Настеньки. — А вдруг тебе Ванечка мой понравился? Вдруг ты на него глаз положила? И в медведя обернула! Знаю я вас, снегурок! Уж больно вы до чужих женихов охочи! Как помаячите возле деревни, так к вам быстро женихи сбегаются!
— Я возле деревни не маньячу! — выпалила я, глядя на ее. Настя подбоченилась, уперла руки в боки, явно не желая отставать от Бурана.
— Знаем вы вас! Вам поманить стоит, а они девок своих побросают и к вам со всех ног бегут! Аж шапки слетают! — упиралась Настя, сощурив свои синие блюдца.
У меня тут медведя пытаются отжать! Причем нагло так!
— Твой Ванечка мне абсолютно не интересен. Ни как мужик, ни как Ванечка! — выдала я, скрестив руки на груди. — У меня свой мужик есть! Так, разрешаю глотать слюни и раскатывать губу. Только учти, потом закатаешь!
— И кто же это? Если не мой Ванечка? — не верила мне Настенька. Я пока еще не понимала, что произошло. Но обещала себе разобраться.
— Его зовут Елиазар, — прищурилась я. — Мужчина два на два! Из твоих четырех Ванечек один мой мужик получится. Косая сажень в плечах, раз! Лицо, как у красавца богатыря, два! Золота-серебра не меряно, три! Но борода лопатой, это четыре! Целуется так, что душа отлетает, но колется, пять! И на кой мне твой Ванечка? У меня нет вакансии «домашняя живность обнять и плакать»!
И тут подул ледяной ветер, в котором отчетливо послышался смех… У меня от этого ветра мурашки по коже… Мама…
— А хозяин все слышал! — гаденько заметила Метелица.
— Как слышал? — ужаснулась я. — Все. Я домой не пойду.
— Так, что это мой Ванечка! Пойдем, Ванечка, домой, — причитала Настенька.
— Ты на этом медведе за Ваней ездила! — напомнила я.
— А кто знает? Этот или тот? — с вызовом заметила Настенька, перекинув косы за спину. — Может, у тебя медведь каждый раз новый!
— Я не новый… Я уже ста-а-арый, — протянул Буран. — И не Ваня-я-я я… А Буран! Я тебя вез к Ва-а-ане, стоял и смотрел, как вы там миловались…
— А с чего ты решила, что Ваня — медведь? — спросила я, понимая, что домой я точно возвращаться не буду. — Он же у тебя мужичком был!
— Эх, — вздохнула Настя. Как ей повезло, что погода снежная, но относительно теплая. — Вот вертались мы с Ванечкой из лесу. Почти до деревни дошли. А он мне такой: «А хошь, я тебе вон ту лису подстрелю!». И стрелу приладил! А как стрелу пустил, так наземь упал. Я завизжала, а вместо Ванечки моего, медведь в лес убегает! Я за ним! И вот потеряла!
И
— Ванечка!!! — заорала Настенька, бросаясь навстречу огромному медведю. Я не успела ее схватить за косу.
И тут я увидела, что ошалевший от такого внимания медведь тут же с ревом бросается наутек. Он бежал, сбивая снежные шапки с ветвей елок.
— Ванюша!!! — слышался удаляющийся крик. — Постой! Это ж я, родненький! Твоя Настенька!
— Это как так? — спросила я, глядя, как мелькает кожух среди снежных елей.
— Это все проделки Лешего! — проворчал Буран. — Он на это мастак! Нельзя зимой в лесу охотиться! Наказывали же людям! Зверям и так тяжко, а тут еще и охотнички! Видать, прогневал Лешего Ванюша… Вот и предупредил его Леший, да тот не послушал. Так медведем и обратился!
— И что теперь делать? — спросила я, видя, как к нам возвращается запыхавшаяся и румяная Настенька. Но без медведя.
— Это к Лешему надо идти! Пускай он обратно его обернет! Мы не сможем. А Елиазар не будет. С Елиазаром ему вообще лучше не встречаться! Леший — добрый. Пошутить, да отпустит. А Елиазар — нет, — вздохнула волчица.
— Ну, как охота? — спросила я, глядя на Настеньку, которая с голыми руками и горячим сердцем на медведя ходила.
— Ох, притомилась я! — простонала Настенька, обнимая ствол дерева. — Где же мне искать его, Ванечку моего родненького!
— Нужно идти к Лешему, — вздохнула я. — Только мы там уже были! И никакого Лешего там не было!
— Это ж не так делается! — проворчал Буранушка. — Вам надобно послать друг друга к Лешему.
— А вы? — спросила я, глядя на то, как Настенька хищным женским взглядом сканирует местность на предмет медведей.
— А нам туда нельзя! — вздохнула Метелица. — Мы не Лешего. Мы Карачуна.
— Ладно, — вздохнула я, впервые слыша про такой экстравагантный способ ходить в гости. — Да пошла ты к Лешему!!!
— Да чтоб тебя Леший унес!!! — крикнула Настенька, поправляя платок.
— И че? — спросила я, не видя разницы. Лес как лес. Елка, как елка. Ничего нового. Так, стоп! А где все?
Только что были здесь. Ни Бурана, ни Метелицы, ни Настеньки. Я стояла одна посреди леса.
— Ау! — крикнула я, а мне со всех сторон ответили: «Ау-у-у-у!».
Постояв немного, пожав плечами, я шмыгнула носом. «А мы пойдем на север! А мы пойдем на север!» — пробурчала я. Мне всегда казалось, что это первая реакция любого потеряшки в лесу! В каждом из них просыпался маленький Шакал Табаки — ветеран ориентации на местности. Но у Носка он видимо, не высыпался!
Я сошла с полянки, осматриваясь по сторонам. Никого! Подметая шубой сугробы, я направилась дальше. Мне удалось пройти достаточно далеко. Раньше я бы испугалась, но холод был мне не страшен. Так что это, скорее напоминало, прогулку в лесу.