Жена некроманта
Шрифт:
А… мама продолжала:
— Ему было всего пять. Испуганный и несчастный ребенок. Я не смогла пройти мимо. Просто не смогла. И до сих пор об этом не жалею, — в ее глазах грусть сменилась гордостью.
И я ее понимаю. Орлайн вырос достойным мужчиной. Гордым, умным, внимательным. Рядом с ним я чувствую себя не только защищенной, но и любимой. От избытка чувств потерлась макушкой о его плечо, за что и получила легкий невесомый поцелуй в волосы, а я расплылась в счастливой улыбке. Даже обиды уходили и забывались в этих сильных и заботливых руках.
— Мама, я думаю, на сегодня Ти хватит информации,
Василис замялась и как-то даже воровато на меня стала поглядывать.
— Вы что-то хотели спросить? — догадалась я.
— Расскажи мне про дракона! — улыбнулась леди.
— Я думаю, Орлайн уже рассказал, — искоса глянула на мужа.
Леди кивнула, но с мольбой и блеском в глазах сказала:
— Одно дело это услышать от сына и совсем другое, от самого дракона!
— Хм… Быть драконом… Это значит ощутить невероятную мощь и свободу. Весь мир становиться маленьким и хрупким по сравнению с той силой, что переполняет перевоплощенного. Словно от одной твоей мысли горы могут ходить, а небо днем покрыться звездами. Будто все, что есть в этом мире подчиненно твоей воле! Это невероятная сила и… ответственность. Хочется расправить крылья и раствориться в этом мире, стать с ним единым целым. А еще совсем не хочется возвращаться в слабое человеческое тело.
— Да-да! Многие, обратившись, надолго покидали пределы государства. Некоторые так и не вернулись. Но как ты смогла так быстро вернуться в человеческое обличие?
Я снова улыбнулась и еще крепче прижалась к мужу.
— Орлайн меня позвал. Я не смогла отказаться от него даже ради свободы.
От этих слов Василис расцвела, словно весенняя роза. Такой счастливой я ее еще не видела. Но стоило мне посмотреть на супруга, как он, проигнорировав присутствие матери, подарил мне нежнейший поцелуй, полный благодарности и любви. В очередной раз, подтверждая правильность моего поступка.
— Рано, слишком рано! — вмиг став серьезной, сказала Василис.
— Почему? — задала я вопрос, ответ на который Орлан так толком и не дал.
— Все очень просто. К двадцати пяти годам, когда человек осознает последствия своих поступков и умеет принимать правильные решения, отринув эмоции, пробуждается дракон. Но он только пробуждается. Еще как минимум пять лет он развивается… Ну, как цыплята из яйца, только эта сущность — вторая ипостась человека, и ее развитие визуально определить сложно. Для того, чтобы вылетел здоровый, полностью сформировавшийся и почти неуязвимый дракон требуется около пяти лет. А теперь соотнеси ранее пробуждение сущности и еще более несвоевременное ее появление. Твой дракон недоразвит. Это как… как… — и видно было, что слово это она знает, но мне произнести не хочет, — как младенец, появившийся раньше срока. Маленький, беззащитный и «неоперившийся».
Очень бы хотела попросить тебя, в свете этого, больше не принимать драконий облик, чтобы еще больше не навредить твоей второй сущности.
Я ничего не ответила — я обиделась. Потому что мой дракончик здоровый и восхитительный, несмотря ни на что! Видимо, уловив ход моих мыслей, леди продолжила:
— Я понимаю, что для тебя это обидно, но все же это так. Поэтому прошу быть осторожней. Ты — наша единственная надежда на положительный исход сражения.
— Это
Василис удивленно посмотрела на своего приемного сына и еще более изумленно спросила:
— Ты ей не сказал?
— На нее и так свалилось слишком много! Ей на сегодня хватит!
С этими словами супруг встал и протянул руку мне, помогая подняться. Потом обнял меня за талию и повел к выходу.
— Но… — начала Василис.
Но Орлайн ее перебил:
— Я сказал, на сегодня хватит. Вопрос закрыт. Остальные вопросы решим завтра. Спокойной ночи, матушка!
— Спокойной, — пискнула я, уводимая супругом в коридор.
— Спите спокойно… дети мои.
Я споткнулась. Не упала только потому, что муж меня держал. К этой своеобразной леди в роли моей свекрови мне еще предстоит привыкнуть.
— Это не моя комната, — сообразила я, когда дверь за мной закрылась.
— Это моя, — муж встал за спиной так, что я ощущала, как его дыхание шевелит волосы на моей макушке. — Вилиал уже давно спит, так что ты останешься здесь.
— Я, вообще-то, на тебя обижена, — скрестила руки на груди и вздернула носик.
— А если я извинюсь? — встал передо мной супруг.
Милостиво кивнула:
— Попробуй.
Я же не знала, что он собирается делать! А Орлайн, откинув мои волосы назад, крепко обнял и прижал так, что пришлось выгнуться и упереться руками ему в грудь. Этим он и воспользовался, коснувшись губами открывшейся шейки.
Мой судорожный вдох потонул в его вопросе:
— Такое извинение принимается?
Я решила быть твердой и непоколебимой, да и перспектива дальнейшего развития подтолкнула меня к единственному правильному ответу:
— Нет.
— К-хм, — раздалось у самого уха, обжигая дыханием. — А если так…
И от самого ушка до ключицы он прошелся легкими невесомыми поцелуями, поднимая во мне волну жара. А потом спустился еще ниже. Руки его блуждали по спине, как я думала, без цели. Но стоило супругу отодвинуть корсет, освобождая мои формы, как до меня сквозь пелену его горячих ласк дошло, что он все это время расшнуровывал платье.
— Орлайн…
— Т-ш-ш-ш! Я еще не извинился. Вот когда закончу…
Теперь он поднимался наверх, слегка прикусив ключицу и тут же лизнув укус, а потом впился властным поцелуем в мои губы, сминая их, пока я не ответила. И только вырвав стон из моей груди, он сделал шаг вперед, и я уперлась спиной в дверь. Прижав меня всем своим корпусом, он, не переставая целовать, стал снимать платье. Не разрывая поцелуя, немного отодвинулся лишь за тем, чтобы оно упало к нашим ногам. И я снова была прижата к двери, ощущая холод дерева спиной. Но мне нестерпимо хотелось почувствовать тепло его тела, а он в рубашке.
Застонав от досады, я попыталась протиснуть между нами руки, чтобы ощутить под руками обнажённый торс. Но мою попытку пресекли, поймав за запястья и подняв руки над головой.
— Я… — поцелуй, — еще, — провел языком по контуру губ, — не извинился, — и укусил меня за губу.
Но вместо боли, меня обожгло жаром, и я потянулась ему навстречу настолько, насколько позволяло мое положение.
— Моя горячая девочка жаждет продолжения извинений, — жарко прошептал у самого уха супруг.