Жена по призванию
Шрифт:
Слуг в нашем особняке на постоянной основе не было; каждый из них ночевал у себя дома и приходил на работу в определенные часы. Потребности у нас были не слишком высокие, так что расширять штат слуг в пустующем по большей части доме в честь нашего присутствия Руперту не пришлось. В данный момент, кроме нас с Дамианом, в особняке никого не было, поэтому я пошла открывать.
Распахнув дверь, я застыла на месте, от неожиданности не зная, что делать и как себя вести. На пороге стоял Нортон. Он и сам замер в удивлении, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Должно быть, мы простояли как истуканы несколько
– Вот оно что, – произнес он вместо приветствия, склонив голову набок. – Мне следовало догадаться. Светские женщины редко интересуются зонами военных действий.
– Не беда, в следующий раз вы непременно проявите большую догадливость, – едко сказала я.
Наглеть так наглеть. Все равно мне приходилось разговаривать с ним, стоя лицом к лицу, после того как я беззастенчиво врала в это самое лицо несколько дней назад. Что уж теперь начинать смущаться?
Нортон криво усмехнулся, но в целом смотрел на меня, кажется, почти одобрительно. Впрочем, я не могла бы сказать этого с уверенностью. Мне было трудно читать по его лицу. В его глазах таилось выражение какой-то грусти, может быть, даже тоски или разочарования, своеобразным образом преломлявшее все прочие эмоции.
– Я могу видеть виконта Телбриджа? – спросил Нортон.
Я мешкала с ответом, силясь понять, что правильнее сделать: позвать Дамиана или сказать: «Какого-такого Телбриджа?»
– Проходите, – сказала я наконец, посторонившись.
Нортон прошел и снова остановился на пороге, но уже с внутренней стороны.
– А вы?..
В его глазах сквозил вопрос.
– Виконтесса Телбридж, – с вызовом представилась я.
Нортон понимающе покивал.
– Очень приятно.
Я обернулась, услышав шаги спускающегося по лестнице Дамиана. Должно быть, его внимание тоже привлек стук в дверь.
– Дамиан, к тебе пришли! – громко сказала я, снова поворачиваясь к Нортону.
Моя интонация должна была проинформировать мужа о том, что пришел не один из «своих», и дать ему возможность решить, как действовать в этой связи.
Нортон уже смотрел поверх моего плеча. Шаги Дамиана вскоре стихли у меня за спиной. Я отступила в сторону.
– Ну здравствуй.
Дамиан смотрит напряженно, даже почти враждебно. Руки не подает.
– Здравствуй.
Нортон тоже напряжен и, кажется, чувствует себя не в своей тарелке, однако уже пришел, не идти же на попятный.
– Как ты узнал, что я здесь?
Дамиан проявляет подозрительность, с гостеприимством же пока не торопится. С моей точки зрения, правильно делает.
– Видел тебя в городе.
Нортон отвечает спокойно. Кажется, говорит правду.
– И как узнал, где меня найти?
Нортон усмехается, но как-то невесело, почти смущенно.
– Ах да. Глупый вопрос, – кивает Дамиан.
Если мой муж способен проследить путь человека, как конного, так и пешего, от дома к дому, наверное, то же самое
Дамиан наконец проходит внутрь и делает Нортону знак следовать за ним. Мужчины останавливаются в гостиной, расположенной почти сразу за входом. Теперь передо мной встает вопрос, как быть. Уйти или остаться? Дамиан ничего не говорит мне на этот счет, и я решаю быть здесь до тех пор, пока он не попросит меня об обратном. Но держусь в стороне: подхожу к полке и снимаю с нее первую попавшуюся книгу. А сама слушаю напряженную тишину у себя за спиной.
– Ты здесь живешь? – спросил Нортон, оглядывая гостиную.
– Нет. Я в Ренберри по делам.
– Понятно.
Опять молчание.
– Я могу сесть? – осведомился Нортон.
Дамиан выразительно пожал плечами и безразлично произнес:
– Садись.
Нортон опустился в одно из кресел. Дамиан последовал его примеру.
– Ты сильно изменился, – сказал Нортон, внимательно глядя на лицо Дамиана.
Мои мысли отчего-то зацепились за эту фразу. Изменился? Наверняка. Нет, за тот год, что я его знаю, Дамиан изменился очень мало. Разве что стал выглядеть немного менее мрачно, чем на заре нашего знакомства, и взгляд немного потеплел. Хочется верить, что я имею отношение к этим переменам. А вот каким он был тогда, пять лет назад? Наверняка совсем другим. Но я никогда этого толком не узнаю. Остались, конечно, кое-какие портреты. Немногочисленные, поскольку Дамиан терпеть не может позировать. Но портреты лгут. Они не могут рассказать обо всем, что изменилось в человеке за это время.
– Ты тоже.
Дамиан ответил не то комплиментом на комплимент, не то упреком на упрек.
– В самом деле? – Нортон недоуменно передернул плечами. – Что ж, может быть. Я вижу, ты женился?
Вновь протянув руку к полке, я ненадолго повернулась к ним спиной и потому не могла видеть взгляда, который сопровождал этот вопрос.
– Да, – ответил Дамиан.
Коротко и ясно.
– Поздравляю. Рад за тебя. Правда.
– Спасибо.
– Давно вы поженились?
– Год назад. Ты женат?
Нортон криво усмехнулся и покачал головой.
– Нет.
– Зря.
– Не знаю, возможно. Но мне все чаще начинает казаться, что так оно и к лучшему.
– Так для чего ты пришел сюда? – резко сменил тему Дамиан.
– Не знаю, – с усмешкой ответил Нортон. Его руки сильнее сжали подлокотники кресла. – Просто… Увидел тебя здесь и решил заглянуть, узнать, как ты живешь.
– Спустя столько лет тебя это вдруг заинтересовало?
Это был сложный разговор, и Дамиан совершенно не пытался облегчить его для своего собеседника.
Нортон вздохнул. С его лица сбежала даже прежняя, натянутая улыбка.
– Ты знаешь, что я пытался поговорить с тобой еще тогда. После… после того как тебя выпустили. И я, и Джастин. Ты не захотел с нами разговаривать.
– Мне казалось, все, что нужно, уже было сказано в тюрьме, – холодно отозвался Дамиан.
На этот раз Нортон рассмеялся.
– С тобой действительно трудно разговаривать, – отметил он, качая головой. – Ты все такой же упрямый.
– Если мой характер и изменился за эти годы, то только в худшую сторону, – отозвался Дамиан. – Если не веришь, можешь поинтересоваться у моей матери.