Жена по заказу
Шрифт:
– Яна, почему вы так откровенны со мной?
– Но я же читала ваши книги… – вдруг совершенно наивно, как само собой разумеющееся, говорит она.
Чего не ожидала – того не ожидала. Мало того, что эти слова льстят моему писательскому самолюбию, они обнажают передо мной и Яну. Она доверяет мне и, уважает меня, потому что я пишу книги, а не открыла, например, собственный магазинчик или кабак. Вспоминаю ее детское восторженное изумление, когда она услышала, что моя дочь художница, а зять журналист. Но в таком случае она может
– Я на вашей стороне, Яна. Но только всем своим опытом приказываю вам: никогда никому не рассказывайте больше о Кирюше и его подвигах. Он трудный мальчик, от него можно ожидать чего похлеще, но не становитесь на сторону его врагов.
Яна с плачем бросилась мне на шею.
Вечером мы с Яной едем ко мне домой забирать мои вещи и передавать квартиру во временное владение парочке новых... нет, не русских.
Уже звонки в дверь выдают бешеный темперамент и нежелание ждать лишнюю секунду. Открываю.
Она – айсберг и по белизне, и по размерам;
Дебело-пергид рольная, ростом под метр девяносто, в ширину немногим меньше.
Он – малюсенький, тощенький джигит с рачьи-выпуклыми глазами, которые вращаются, как колеса безумного мотоцикла.
– Па-ачему лестниц не каменный? Па-ачему нет кра-асивых шту-ук? – с порога вопит он.
Какие «шту-уки» ему нужны на лестнице?
– Миленький, – тоненьким голоском верещит она, – это ж у гражданочки не собственный дом.
У нее тут только квартира. Она тебе предлагает, ты можешь отказаться. Тебе же самому понравилась квартира, так зачем ты кричишь…
– Я нэ кричу. Казбек я, – и тянет мне свою маленькою, но сильную и цепкую ручонку.
– Евгения Ивановна.
– Здравствуй, Яна, да-ра-гой!
– Здравствуй, Казбек.
Он бегает по комнатам, щелкает языком и возмущается бедностью моей обстановки. Белый айсберг плывет за ним и охлаждает; охлаждает.
– За-ачем мне эта пиль-грязь? – указывает он на стеллажи с книгами.
– Это сейчас модно. Сейчас шикарно иметь книги, – говорит айсберг.
– Оны же старые, грязные… Купим новых, много новых! – вопит Казбек.
– В моде старые, а не новые.
– Как так? Па-ачему?
– Потому что, если книги новые, значит, ты недавно стал богатым, а если старые – давно. Респект, понимаешь?
– А ты был ба-агатый? – обращается Казбек ко мне.
Айсберг за его спиной усиленно моргает мне и утвердительно кивает головой.
– Да, – отвечаю я.
– У вас, у русских, все не так. Кныги, картинки, а нэт ковра, нет кра-асывый диван. Все так печално, вы сами, ваше кино. Так печално! Где счастье, где радость?
– Зачем же ты женился на мне? – усмехается айсберг.
– А, – он машет рукой. – Глупий был. Глупий, в натурэ.
Казбек хохочет до слез, одной рукой пытаясь обнять необъятное, то есть свою жену, а другой размахивая для выразительности.
Пока мы с Яной запихиваем в
Садимся выпить-закусить. В руках у Вероники я вдруг вижу ту самую книгу афоризмов.
– Какие у вас книги! – восхищается Вероника. – Да с такими книгами можно столько ума набраться! – и потом уже не выпускает книгу из рук, поминутно в нее заглядывая. Это наводит меня на кое-какие мысли.
Потом, уже в машине, я спросила у Яны:
– Вероника училась вместе с вами?
– Нет, – слишком поспешно ответила она.
– Наверно, и в другие учебных заведениях теперь воспитывают любовь к афоризмам. – Я делаю вид, что поверила ей.
Мы обе ощущаем неловкость, я в этом уверена.
Молчим некоторое время, потом Яна переводит разговор на другие рельсы.
– А квартиру они у вас купят.
– Но ведь Казбеку нужна мраморная парадная, холлы и прочее…
– При чем тут Казбек? Все решает Вероника.
А Вероника очень расчетливая, чтоб платить за какие-то холлы и парадные. Она просто сделает ремонт и перепродаст квартиру в два раза дороже. Казбек получит свои холлы в конце концов, не волнуйтесь, но это обойдется ему намного дешевле.
– Как ей удается так им управлять?
– Она всегда управляла всеми своими мужчинами.
– Такая страшная? Такой кусок мяса?
Яна вдруг начинает хохотать.
– Вы вроде моего Виктора, ничего не понимаете в колбасных обрезках. Да вот если я оказываюсь со своим мужчиной в компании, где есть такой кусок мяса, я буду молить Бога, чтоб такая не бросила на него взгляд. Она может взять голыми руками любого, то есть почти любого. Вот сегодня Казбек носил в машину наши сумки, вы видели…
– И что?
– А то, что для него позор – таскать бабьи сумки. Еще три месяца назад он слышать не хотел, что надо помогать женщинам.
– Но она не производит впечатления такой умной…
– Она любит деньги и выгоду, она хитра, скупа и, наверное, жестока. Единственное, что может когда-нибудь подвести ее, так это скупость и алчность. Разве что у нее хватит ума посоветоваться с кем-то. Прежде чем проявить эту алчность.
– Она советуется с вами?
– Порой. И потом слушается, а не так, как другие: выслушают и поступят по-своему…
Странные вещи говорила Яна. У меня были знакомые дамы с внешностью Вероники, и не могу сказать, что мужчины их любили. Такие дамы страдали, комплексовали и в итоге становились обузой для подруг и знакомых. Хотя, если подумать, то упущенных шансов у них было полно, они сами все портили по недостатку житейской хитрости. Но мои знакомые – это другой социальный слой.
В той среде, где вращаются такие, как Вероника, да и Яна, все просто и все возможно. Там на дерьме зарабатывают конфетки, а недостатки используют и продают гораздо дороже, чем достоинства.