Жена по завещанию
Шрифт:
— Угу. И дальше что?
Оле нравится меня дразнить. Она изображает равнодушие, но в ее глазах пляшут веселые и теплые искорки.
— Ты тоже обещала.
— Жениться? — притворно удивляется она. — Нет, я обещала выйти за тебя замуж. И вышла, между прочим. А кое-кто… чуть
При этом она многозначительно похлопывает по ладони тыльной стороной щетки для волос. Меня передергивает, потому что щетка деревянная, а поверхность у нее гладкая и широкая — идеальный паддл. Впрочем, возбуждение при мысли, что меня могут отшлепать, сильнее страха перед болью.
— Олечка, я не забыл. Я задумался.
— О чем же?
Щетка отложена в сторону, и я перевожу дыхание.
— О тебе, конечно. О том, какая ты красивая… Даже когда рыжая.
— Даже?!
— Особенно!
Не выдерживаю и показываю Оле язык. И она хохочет, тянется за поцелуем.
— Сходим сегодня в клуб? — предлагаю я.
— Ну да! — возмущается Оля. — А потом на пляж, с синяками? А вдруг увидит кто?
— Там есть нудистский пляж? — хихикаю я. — Не, Оль, я тебя туда не пущу.
— Я умею оставлять синяки не только на заднице, — напоминает она.
— Ой, ну и что? Пусть смотрят.
— Подумают, что я тебя бью!
— Разве это не так?
Сдерживать смех нет сил. Мы как будто соревнуемся, кто кого передразнит, и это нравится нам обоим.
— Нет, Рус. Давай сегодня останемся дома. Надо собрать вещи, — говорит Оля, отдышавшись после страстного, почти болезненного поцелуя.
На свадьбу дед предложил нам два подарка на выбор: квартира в пентхаусе или
Вот в другой район переехать, пожалуй, стоит. Я все еще опасаюсь, что на пороге появится ненормальная Марина. Такие люди способны на многое, чтобы отомстить. Например, плеснуть Оле в лицо кислотой… Бр-р! Даже думать о таком страшно!
Жаль, что об обещанном подарке Оля забыла. Может, и не планировала, а только дразнила, кто ее знает…
— Рус, я не забыла про подарок, — говорит жена.
И я теряю челюсть, потому что она опять читает мои мысли. Или я сказал что-то вслух?
— Просто была суматоха, гости… Мне хотелось вручить его наедине.
Она протягивает мне узкую бархатную коробочку, перевязанную ленточкой. Внутри — мужская цепочка на шею, толстая, массивная, с красивым плетением. И, кажется, серебряная.
— Нравится? — спрашивает Оля. — Это византийское плетение.
Да хоть египетское!
Я киваю и, взяв цепочку, опускаюсь перед ней на колени. Слова нам не нужны. Оля прекрасно читает мои мысли, да и я ее — тоже. Мы оба знаем, что означает этот подарок. Протягиваю ей цепочку, и Оля надевает ее мне на шею, ловко щелкая замочком.
«Ты только мой, — говорит ее взгляд. — Отныне и навсегда».
— Да, моя госпожа, — отвечаю я вслух. — Только твой. Навсегда.