Жена поневоле
Шрифт:
– Еще бы ей такое не подписать! Собственности на десятки миллионов долларов, да акции банка, – заключил баритон и, усмехнувшись, самым обычным, ну может чуточку более красивым голосом, чем обычный, упрекнул адвоката: – А ты, Борис Яковлевич, ручечку то эту великолепную положи на место – не ровен час хозяин вернется и, не найдя подарка, осерчает…
– Ты все шутишь, Лаврентий, но от шуток твоих не весело, ядовитые они, как жало скорпиона.
– Ладно, не сердись на меня, брат Бориска! Выиграем дело, я тебе на радостях такую же ручку подарю и даже с монограммой! Но только, что мы будем делать с
– Справимся, брат Лавруша. Пусть эта дамочка тратит деньги брата Вячека, а мы его делами займемся. Хорошо бы еще узнать, что это за дамочка и откуда она взялась на наши головы.
– Этим уже занимается служба безопасности нашего банка.
Разговаривая, мужчины направились к двери, и кабинет опустел.
8
Кабинет опустел, но Кира, усевшись поудобнее, все сидела под письменным столом, закрыв уши руками (что бы не слышать шума отъезжающих машин) и зажмурив глаза (что бы не видеть печальную реальность, в которой оказалась по воле случая) – ведь если разобраться все мы в душе маленькие мальчики и девочки, остро переживающие свалившиеся на нас несчастья и нуждающиеся в утешении и понимании.
Она старалась не думать о Бурмистрове, о его преступлении и своих новых проблемах (с большими деньгами появляются и большие проблемы – только дураки думают, что у богатых людей «все в шоколаде»), но не думать обо всем этом не получалось – привычная «таблетка» не зацикливаться на ситуации сейчас почему-то не действовала, хотя Кира честно пыталась отвлечься и подумать о ремонте своей квартиры.
«– Красить стены или все-таки поклеить обои? Если поклеить те бархатные нежно-голубые обои, то нужно рулонов десять – десять, умножаем на две тысячи рублей получаем двадцать тысяч. Ничего себе! А в новой квартире четыре комнаты, плюс кухня, прихожая и холл… Может, зря я все это затеяла? Жила бы себе спокойно с девочками в бабушкиной трехкомнатной квартире на Цветном бульваре и горя не знала бы, так нет – стыдно, видите ли, быть разведенной! А теперь что? Ремонт квартиры, ремонт конюшни, а еще надо приглядывать за домом Вячеслава Львовича – не могу же я разорваться…»
«– Ну, ты даешь старуха! Приглядывать за домом! – внутренний голос Киры всегда вмешивался в ее рассуждения, но отстраненно, словно посторонний человек, которого никаким боком не касались ее проблемы. – Ты сейчас где?»
«– Под столом, – честно ответила Кира и тут же почувствовала себя круглой дурой».
«– Ты издеваешься или прикидываешься? – возмутился внутренний голос».
«– А ты не задавай дурацкие вопросы, – обиделась Кира, но обижаться саму на себя было глупо, и она сменила гнев на милость. – Я в доме Бурмистрова».
«– Он тебе кто?»
«– Знакомый!»
«– Ты точно с дуба рухнула! Забыла, что здесь недавно произошло? Ты вышла за него замуж!»
«– Да, да, да… Я вышла замуж!… «Я вышла замуж… Я должна… Я вас прошу меня оставить…»»
«– Эй-эй-эй, ты куда-то не туда. Я тебе про твое замужество толкую, а ты стишки читаешь! Ты вышла замуж за миллионера, нет, за миллиардера
«– Стоп! Как-то это все не обычно и не правильно…»
«– Здрасьте, приехали! Ты зачем замуж выходила? Чтобы все бросить на произвол судьбы и заняться своим гребаным ремонтом? Теперь ты хозяйка загородного особняка и еще много чего!»
«– Да… Надо срочно связаться с Лаврентием Павловичем и адвокатом Вячеслава, как там его… Борисом Яковлевичем! Узнать о Вячеславе…»
«– Да-а! Случай уникальный и лечению не подлежит! – гном снял остроконечную шляпу с широкими полями, приложил ее к груди и траурно склонил голову. – Я тебе твержу, что ты стала миллионершей – даже дважды или трижды миллионершей, а если твой новоявленный супружник неожиданно преставится, то станешь миллиардершей, а ты о чем волнуешься?!»
«– Так! Что бы я этого больше не слышала! – всякие провокационные поползновения гнома относительно чужих денег и эгоистических наклонностей Кира тут же пресекала еще в зародыше, чтобы потом не мучиться угрызениями совести и борьбой с алчностью, и эгоизмом. – Да, я могу «здесь жить, распоряжаться вещами и деньгами», но это не значит, что все это принадлежит мне».
«– А кто об этом знает? Ведь у вас с мужем устная договоренность, а человек хозяин своему слову: он слово дал, он и обратно взял!»
«– Все! Хватит! У меня просто баснословная зарплата и я должна добросовестно ее отрабатывать».
«– Сидя под столом? – съязвил напоследок внутренний голос и обиженно замолчал – он то не знал, что обижаться на самого себя глупо и поэтому частенько ворчал и не разговаривал со своей «подопечной»».
«– Точно! А чего это я тут сижу? «Мне же надо действовать!»»
И Кира начала выбираться из-под стола: осторожно перевернулась, встала на колени, охнула и снова плюхнулась на попу – к боли в лодыжке добавилась еще и боль в коленях. Кира посидела немного, отдышалась и стала придумывать новый способ вылезания из-под стола без упора на больную ногу и колени…
– Вот так знакомая! – услышала она возмущенный голос экономки, открывающей дверь кабинета, и руками подтянула больную ногу обратно под стол. – Зову ее зову, а она дрыхнет без задних ног! Собака ее лохматая только за дверью надрывается. Даже проводить Вячеслава Львовича не вышла! Гнать ее надо отсюда в шею! Нахлебница! Видно, поживиться захотела, ан не вышло! Много вас таких у хозяина было… И Алка его сетей не избежала! Ведь говорила ей дуре, что он на ней не женится! Не послушалась…
Домоправительница подошла к письменному столу с другой стороны хозяйского кресла, сняла телефонную трубку и набрала номер.
Сжавшись и стараясь дышать через раз, Кира сидела под столом, сознавая комизм ситуации – как бы она выглядела, если бы экономка села в хозяйское кресло и придвинулась к столу! – но вылезать из-под стола было опять уже поздно.
После нескольких гудков домоправительнице ответили, и она тихо заговорила, опасливо оглядываясь на дверь кабинета.
– Хозяина арестовали! – сразу же без предисловий ошарашила женщина собеседницу. – Так что ты, Алка, на время угомонись и не езди пока сюда.