Жена прокурора
Шрифт:
Сосредотачиваюсь на этих мыслях. На мужчине, который ждет меня дома и который поддержит меня и поймет, что бы я ни задумала. Наши с Амато отношения развивались странно. Я его отталкивала, он продолжал таскать мне вкусный кофе и звать в рестораны. Я отказывалась. Кофе не пила, потому что было нельзя, а в рестораны не ходила, чтобы не чувствовать себя обязанной. Какие, к черту, рестораны, когда я была беременной от другого?
Но после первых пары свиданий Амато было не остановить. Тогда я еще не знала, что беременна. Я вообще поздно узнала. Сильно позже того, как отдала кольцо незнакомке и навсегда
Безуспешно, конечно. Итальянцы умеют быть настойчивыми. Иногда – слишком. Но сейчас понимаю: если бы Амато сдался сразу, не был бы сейчас рядом. Я растила бы Миру одна и наверняка здесь, потому что Ярик узнал бы сразу. Оставил бы меня в Италии? Сомневаюсь.
Амато был не единственным, кто пытался меня куда-то позвать. Мы с Дани часто выходили в свет, знакомились с новыми людьми. У нас было много мужчин, желающих провести с нами чуть больше времени, чем несколько разговоров на фуршете. Они хотели нас в личной обстановке, но ни я, ни Дани никогда не соглашались. Были бы чуточку умнее – наверняка бы отлично устроились в этой жизни. Но я была по уши влюбленной в Яра, а у Дани оказались слишком завышенные стандарты, к тому же ей не нравились итальянцы.
Когда машина тормозит, я быстро открываю дверцу и выхожу наружу, снова кутаясь в пальто. У меня онлайн оплата, так что, едва захлопываю дверь, водитель уезжает. Явно недоволен тем, что пассажирка его продинамила. Не удивлюсь, если еще и негативный отзыв мне напишет.
Пара минут на лифте, и я оказываюсь на нужном этаже, а затем и в квартире. Снежане о ребенке рассказала, когда подписывали договор. Она лишь пожала плечами. Не стала ни о чем спрашивать и сказала, что это не проблема. Почему-то ждала приезда Ярослава. Была уверена, что Снежана ему расскажет, если они общаются, но ни через день, ни через два никто не приехал. Сейчас уже не жду. Знаю, что не приедет, потому что не знает. О том, что знает и не едет, не хочу думать.
Попав в квартиру, прислушиваюсь, но ничего не слышу. Я уехала три часа назад. Мира должна была уже проснуться, но судя по всему – спит. Если бы не спала, я бы ее услышала издалека. Амато появляется в коридоре как раз тогда, когда я стаскиваю ботинки и толкаю их в сторону. Что касается обуви, я никак не могу научиться аккуратно складывать ее на полку, хотя таковая здесь имеется. У меня вечно все разбросано. Это жутко раздражало Дани, когда мы жили вместе, но ни капли не бесит Амато. Он просто аккуратно все сложил, пока меня не было. Теперь на полу коридора валяются одни мои ботинки.
– Мира еще спит?
– Да.
Я делаю резкий шаг к комнате, Амато меня перехватывает, видимо, поймав мой обеспокоенный взгляд.
– Температуры нет, только что достал градусник.
Я выдыхаю.
Когда Мира болеет, я тяжело переношу это время. Не выхожу из дома, каждую минуту провожу рядом с ней. Наверное, поэтому она болеет редко. Всего раз было, но мне хватило, чтобы от волнения сейчас едва не свалиться в обморок.
– Она просто устала от перелета, вымоталась. Пусть поспит.
– Что она
– Играть. Я посижу, не волнуйся. Пусть спит.
Я киваю. Даю Амато увести себя в гостиную и посадить на диван.
– Как прошла встреча? Ты сама не своя, сердце колотится, руки холодные.
Амато на десять лет старше, но иногда кажется, что разница между нами куда больше. Он слишком внимательный, а я так и не научилась скрывать свои чувства.
– Прошло не очень.
– Что-то случилось?
Я мотаю головой.
– Давай выпьем кофе?
– Лучше чай, уже вечереет.
– Хорошо, давай чай.
– Если что, я заказал доставку. В холодильнике есть мясо и овощи на гриле.
– Как умудрился?
– Я неплохо знаю английский. Ну и «дякую» выучил.
Я улыбаюсь, когда он почти без акцента произносит слово на моем родном языке.
– Правильно сказал?
– Правильно.
– Будешь есть?
– Нет.
На столе оказывается две чашки с дымящимся горячим чаем. Я до сих пор не могу согреться, так что почти сразу обхватываю чашку руками, тяну ее к себе. Пока не пью, потому что слишком горячо.
– Вы поссорились с отцом?
– У нас возник конфликт, – киваю. – Отец против того, чтобы я рассказывала Ярославу о Мире.
– Ты рассказала ему?
– Он, оказывается, знал. И о тебе тоже.
– Знакомиться не придется, – улыбается Амато, но на самом деле вижу в его глазах и другие чувства.
Разочарование. Не мной – моим отцом. У него с родителями прекрасные отношения. Они едва ли не каждые выходные собираются у них дома, жарят шашлыки, пьют вино, болтают. Я впервые такое увидела, и мне это безумно понравилось. Конечно, я ездила не всегда. Не потому, что Карла и Данте мне не понравились. Они прекрасные люди, сразу же меня приняли. Карла научила готовить ее фирменную пасту, а Данте сказал, что, как только Мира вырастет, соорудит ей домик на дереве, где она сможет играть. Они – замечательные, но я боялась слишком привыкнуть. У нас с Амато вроде как все серьезно, но я думала о том, что будет, если у нас не сложится. Отвыкать от одного хорошего человека сложно, а от троих?
– И что будешь делать?
– Ничего, – пожимаю плечами. – У отца нет права голоса в отношении Миры.
– А у меня? – неожиданно спрашивает Амато.
Я вскидываю удивленный взгляд, хмурюсь.
– Ты знаешь, что у тебя – да.
– Уверена, что хочешь все рассказать?
Вопрос Амато становится для меня неожиданным. Мы с ним обсуждали все. Он знал, что по возвращении я расскажу отцу Миры о том, что у него есть дочь.
– У меня нет другого выбора.
– Почему?
– Потому что мы здесь остаемся. Навсегда. Думаешь, он не поймет и не узнает?
– Это сложно. Нужно знать точный возраст Миры, к тому же можно сказать, что она родилась недоношенной. Что угодно можно придумать, было бы желание.
– Он узнает. Поймет, когда ее увидит.
Амато пожимает плечами. Сомневается. А я уверена, что Ярослав узнает сразу же. Почувствует. Даже если нет – подойдет спрашивать. И что я скажу? Совру? Я не смогу. Скрывать – одно, врать в лицо – другое.
– Ты тоже считаешь, что не стоит говорить?
– Я размышляю хладнокровно, ты – поддаешься эмоциям.