Жена русского пирата

Шкатула Лариса Олеговна

— Так кто из вас будет рассказывать?

— Конечно, Оля, — решил Флинт, — я ещё не наелся!

— Рассказывать ВСЕ? — уточнила девушка.

— Давай! — обреченно вздохнул Александр.

Ольга улыбнулась про себя и начала рассказ по-своему.

— А случилось так, что мы с Флин… Сашей оказались вдвоем на фелюге посреди Черного моря и должны были возвращаться в Россию…

Мужчины слушали, не перебивая. Только однажды Всеволод Александрович спросил:

— Разве вашу карету не заметил военный пост у въезда в Новороссийск?

— Тут

Саша придумал интересный выход. Мы свели Таню в сторону от дороги и подошли к посту пешком. Он рассказал матросам, что мы нашли брошенную карету и немного проехали на ней, потому что устали. Теперь хотели бы сдать её властям. Матросы на карете подвезли нас прямо к вашему дому, а потом забрали её вместе с Таней.

— А кто такая — Таня?

— Так звали нашу лошадь.

Всеволод Романов помолчал.

— Надо отдать должное твоей девушке, Саша, ничего компрометирующего она о тебе не рассказала. Между тем моряки поведали мне такое, что я даже засомневался: из рода ли ты Романовых? Потомственных мореходов, ничем не запятнавших свою честь!

— Дядя! — закричал Флинт, мучительно краснея. — Выслушай меня…

— Нет, это ты меня выслушай! Извини, что стану говорить при твоей невесте, но, если она тебя по-настоящему любит… К сожалению, детей у меня нет и вряд ли уже будут. Твой отец погиб, а другие ветви Романовых пресекли войны или просто забрало море. Ты остался один. И на тебя, как на последнюю надежду, смотрят предки, служившие ещё во флотилии Петра Великого! Надеются они на честного и порядочного моряка, а не на прислужника Черного Паши или Костадинова… И что это у тебя за собачья кличка — Флинт?!

— Дядя, так звали знаменитого пирата!

— Возможно, история и повторяется, но, как сказал кто-то из великих, первый раз — как трагедия, второй раз — как фарс!

Голос Всеволода Александровича стал глуше.

— Смутное время досталось нам для жизни. Моральные ценности уничтожены, к власти пришли жестокие люди, которые ради призрачной идеи не щадят никого. Я вынужден был принять их правила игры, но только ради тебя, который один ещё может поднять наш поникший романовский стяг… У меня появилась возможность послать тебя на учебу в военно-морское училище. В Москву. Тебе придется присягать на верность новой власти и служить ей, не щадя живота своего. Я должен быть уверен, что передам наше дело в надежные руки.

Взволнованный Флинт вскочил из-за стола и вытянулся в струнку.

— Дядя! — сказал он торжественно. — Я клянусь тебе памятью отца и матери, памятью всех моряков Романовых, что не посрамлю их славного имени! Что всегда буду следовать чувству долга, совести и любви к Отечеству!

По щекам Ольги катились слезы, но она не замечала их, потрясенная произошедшим на её глазах преображением возлюбленного.

— Не плачьте, Оленька, все будет хорошо. — Романов-старший ласково погладил её по руке и спросил у племянника: — Ты ещё не рассказал мне, кто твоя невеста?

— С Ольгиным происхождением,

дядя, боюсь, будут осложнения. Она ведь княжна, а ты знаешь, как большевики относятся к голубой крови!

— Да-а, кстати, твой прадедушка Евгений Романов был женат на княгине Муромской, мужа которой, каперанга, смыло за борт во время шторма… Пожалуй, это вовсе не кстати…

Ольга порылась в вещах и достала паспорт Натальи Соловьевой.

— Вот какой документ у меня есть. Умерла одна цирковая артистка, которая ехала вместе с нами, и друзья мне его отдали.

— А это выход! — оживился Всеволод Александрович. — Завтра вы сможете расписаться. Так это теперь называется. Печать в паспорт поставят, и вы муж и жена! Оля возьмет твою фамилию, и никто не узнает о её княжеском происхождении… Конечно, имя Ольга вам придется забыть. Да, я и сам его люблю, но что поделать! Отныне она — Наташа, и должна жить с этим именем, как будто её заново окрестили!

ГЛАВА 14

Ян вбежал в комнату, схватил со стены ружье, проверил на ходу: заряжено! — и тоже помчался к лесу. Он услышал с той стороны звук выстрела и побежал ещё быстрее, насколько это было возможно. Его сердце, будто колокол, вызванивало: "Беда! Беда!"

Он не добежал до первых деревьев всего два шага, как ему навстречу вышел Андрей с Олесей на руках. Волосы девушки, прежде заплетенные в косу или упрятанные под платок, теперь русой волной спадали с руки Андрея, на которой покоилась голова девушки.

— Дай, я понесу! — бросился к нему Ян.

— Нет! — покачал головой Андрей, глядя перед собой безжизненными глазами. — Я сам.

Он на миг остановился подле Яна — юноша с ужасом увидел рукоятку ножа, торчащего из груди Олеси — и, еле шевеля губами, произнес:

— Там в лесу коса наша осталась, забери.

И понес дальше свою страшную ношу, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из правой руки, — видимо, её задела пуля, вырвав и клок рубашки…

Что делать? До оставленной косы ли теперь? Так ничего и не придумав, Ян поплелся в лес. Он нашел место, где лежала погибшая Олеся. Примятая трава и сломанные ветки указали путь, по которому бежал Андрей. Юноша не знал, долго ли он шел, но косы все не было и приходилось идти, пока он не споткнулся о… чью-то отрезанную голову! Голова и в смерти скалилась от ужаса, а её глаза почти выкатились из орбит.

В мозгу Яна возникла картина: убегающие бандиты, за которыми воплощенным ночным кошмаром гонится с косой в руке обезумевший Андрей. Первый, кому острой косой снесло голову, успел лишь оглянуться. Зато второй успел выстрелить. Видимо, страх застил ему глаза — выстрел в упор только оцарапал Андрею руку. Коса проткнула бандита насквозь и пришпилила к земле, точно булавка бабочку…

Юноша не стал выдергивать из трупа косу, а просто побрел назад. То, что Олеси больше нет в живых, никак не укладывалось в его голове.