Жена с хвостом
Шрифт:
— Хорошо! — согласилась я, пожав плечами. Значит, ему не понравилось. Жаль, конечно.
Я спешно пыталась расстегнуть застежки, как вдруг поняла, что одна зацепилась за другую. Стоять с руками за спиной было ужасно неудобно, но я, закусив губу и нервно вставая на цыпочки, пыталась расстегнуть ее. Половина корсета была расстегнута, но эта застежка никак не хотела раскрываться.
— Вы так скоро? — мрачный голос сопроводил короткий отрывистый стук. — А то ваши звуки наводят меня на мысль о том, что я постепенно вдовею.
— Одну минуточку! — с нажимом ответила я, злясь на себя и
— Я вот думаю. Дела разгребуться сами собой, но что делать с преступниками? Как вы думаете, будет корректно написать им всем письма, что я немного опаздываю. И попросить их подождать на месте? — послышался голос мужа, пока я сдувала со вспотевшего лица прилипшие волосы. Вот пакость! Да что ж такое! У меня уже руки устали.
— Еще минутку, — попросила я, посасывая исколотые пальцы и снова заводя руки за спину.
— Я обычно не объявляю о таких вещах, ни женщинам, ни преступникам, но еще немного и я войду, — послышался мрачный голос возле двери.
Все! Я сдалась! Сил моих больше нет!
— Я не могу расстегнуть корсет, — вздохнула я, как вдруг вспомнила про хвост. Нужно его спрятать в панталоны. Подобрав юбку до самых подмышек, я стала трамбовать хвост внутрь. От того, что он, бедненький был свернут в три погибели, мне было ужасно неприятно.
— Можно, — позвала я, глядя на свое отражение в зеркале. В зеркале появился высокий силуэт в белом.
— Вот! — наощупь провела рукой я. — Здесь не расстегивается. Только аккуратно. Платье жалко…
— Я — сама аккуратность, — произнес муж, резким, захватывающим дух движением, разорвав корсет на две части. Меня покачнуло на месте, но я вовремя прикрыла грудь руками.
— Что вы… — начала я, глядя с возмущением на порванное платье. — Оно же красивое! Было!
— Хорошо, раз оно вам так понравилось, то я прикажу его починить. И вам будет в чем и чем мыть полы, — коротко произнес муж. — Но для свадьбы оно не подходит! Снимайте, я отвезу его обратно.
— А обычно не объявляю о таких вещах ни утренним газетам, ни мужчинам, но вы не могли бы вы выйти? — спросила я в тон ему.
— Не поверите, я уже видел обнаженных женщин, — мрачно усмехнулся муж, а я чувствовала, как его взгляд внимательно изучает меня.
От этого я еще надежней спрятала руками грудь и надвинула на нее волосы. Зажатый между ног хвост назойливо ныл. Так ноет рука или нога, лежащая в неудобном положении. И чем дольше хвост мучился, тем невыносимей было.
— И вряд ли вы сможете меня удивить чем–то новым и оригинальным. Того, чего я не видел, — мрачно улыбнулся муж. Он красивым отточенным движением закинул себе на предплечье мое платье, а сам почему–то не спешил покидать мою примерочную.
А вот мне кажется, что кое–что его весьма удивит! И это «весьма удивит» заставляет меня нервно сглатывать.
— Я вас стесняюсь, — заметила я сдавленным голосом. К глазам подступали слезы. В носу щипало.
— Женскими слезами меня не проймешь, — заметил инквизитор, приближаясь и глядя на мое отражение в зеркале. — Я вот тут подумал.
Его взгляд скользнул по моим плечам, а я искоса посмотрела на него, вздыхая.
— В первый раз,
«Он что–то заподозрил!», — пронеслась в голове перепуганная мысль. По спине побежал холодок. Вероятно, слова того инквизитора навели его на мысли меня проверить.
Он уже собирался выйти, когда вздохнула с облегчением. Хвост, предчувствуя свободу, зашевелился, как вдруг инквизитор обернулся. Прямо возле двери.
— Не надо плакать. Я отдал приказ, и вас больше не побеспокоят, — произнес супруг. — Только в случае, если будут реальные подозрения, но тогда я приду сюда лично.
Он вышел, а я выдохнула, закрывая дверь на защелку и натягивая платье и вытаскивая хвост. Выглядело платье так себе. Теперь оно было серым, а я честно пообещала поискать что–нибудь еще из приличной одежды. Хвост, радуясь свободе, тут же распрямился.
— О, да–а–а, — просто
— Уехал, — послышался голос призрака. Она просунулась сквозь дверь, а я спокойной вышла, видя Вольпентингера, сидяшего на диване.
— О, если бы вы знали, как я вам благодарен! — послышался голос кролика. — Думал, все! Мне крышка! Но не тут–то было! Я не знаю, как выразить вам благодарность! Но, поскольку хозяина больше нет, то я могу остаться здесь! Думаю, что смогу быть полезным!
— И чем? — спросила я, раздвигая шторы и глядя на заросший сад.
— Как чем? — удивился Вольпентингер. — Я могу добывать еду! И так, по мелочи! Помыть, почистить! Так что теперь я буду служить верой и правдой. Исключительно потому, что инквизиция не будет меня здесь искать!
— Завтра утром нужно сходить в деревню, — вздохнула я, глядя на осенний лес.
Усталость довела меня до кровати, а я легла и уснула, свернувшись под одеялом. Снилась мне мышь, которая тащит по грязи размытой дороги огромный нож. В какой–то момент мышь подняла глаза, посмотрела на меня и сказала голосом мужа с его непередаваемыми интонациями: «Спешу выразить вам свое восхищение!». Потом снилось, что у меня полный дом гномов. Я никогда раньше не видела гномов, но помнила, как однажды дядя показывал рукой в сторону заросшего камня: «Видишь?». Я ничего не видела, от чего было ужасно обидно. Лишь в один миг промелькнуло что–то непонятное, а потом скрылось в зарослях.
Проснулась я, от того, что рядом вкусно пахнет. Я открыла глаза и увидела завтрак. Три яйца, бекон, зелень и свежий хлеб. Протерев глаза, я не поверила.
— Я же говорил, — послышался голос Вольпентингера. — Что могу быть полезным!
Я посмотрела на комнату и увидела, что она стала чистой. Исчезла паутина и слой пыли.
— Это мне? — спросила я, осматриваясь по сторонам.
— Тебе, тебе, — усмехнулся рогатый кролик, сидя на столе. — Теперь ты как бы моя хозяйка.
— Я тебе платье нашла, мамино, — послышался голос призрака. — Красивое. Мама у меня тоже рыжей была. И папа ее очень любил. Призрак вынырнула из пола и показала на платье, которое висело на спинке стула.