Жена с хвостом
Шрифт:
— Ну, — злорадненько обратился к гномам кролик. — Решили, кого на свадьбу зовете? А невеста — то страсть, как хороша! Главное, чтобы в пещере поместилась! Будет она стирать…. Тебя в порошок. Готовить… к тому свету, убирать… всеми возможными способами.
— Развяжите нас, — икнул жених, трогая маленькой рукой свой порванный мешочек, из которого уже все высыпалось. — Сейчас оттереть попробую!
— Эх, раньше красавиц отдирали, а теперь оттирают. Дожили, — заметил Вольпен, пока я пыталась развязать гномов.
— Не, не, не, —
— Может, одеколоном? — спросила призрак, пока гномы держали совет и жениха, оседавшего при каждом упоминании невесты. — Одеколон все оттирает. Даже пятнышки от чернил!
— Так чего ты еще здесь?! — возмутился Вольпен, сидя на подушке у инквизитора. — Неси сюда одеколон!
Внезапно мой муж зашевелилися…
Я спряталась за присобранным балдахином, призрак вошла в стену, Вольпентингер нырнул за подушки. Мы все стояли в тишине, а я робко подалась вперед, видя, как рука мужа шарит по одеялу.
— Офелия, — прошептал муж, не открывая глаз. — Офелия…
Что?! И здесь Офелия? Они что? С ума сошли по какой–то Офелии? Или женские имена кончились?
— Апчху! — послышался басистый чих одного из связки гномов. А потом басистый шмыг: «Проклятые рудники!».
— Это что было? — послышался сонны голос мужа, а я испуганно посмотрела на Вольпентингера. Глаза у него были как два блюдца. Призрак робко появилась из стены, грызя ногти.
— Это я. Случайно чихнула, — произнесла я ласковым голосом и несколько раз для убедительности шмыгнула носом. Осторожно положив гномов на пол и пихнув их ногой под кровать, я подошла к мужу, который щурил на меня глаза. Вид у него был взъерошенный и сонный.
— Мадам, будьте здоровы, — послышался вздох. — И здоровья тем, кто слышал, как вы чихаете…
Я присела на кровать, понимая, что если он сейчас встанет, нам конец.
— Я что? Уснул? — спросил сонный голос, пока я нервно перебирала одеяло.
— Да, — кивнула я, пытаясь улыбнуться. — Вы очень устали… Поспите еще…
— Мне нужно обратно в деревню, — произнес муж, пытаясь встать. Я мельком увидела огромное зеркало в стертой позолоченной раме.
— Не надо, — прошептала я, тут же ложась ему на грудь. — Отдохните еще немного. Я вас никуда не пущу…
Осторожно поправив ногой юбку, я придавила его, слыша, как колотится мое перепуганное сердце. Мне почему–то казалось, что он сейчас меня сбросит с себя, встанет и уйдет. Но он замер, подняв руки вверх, пока я лежала у него на груди.
— Мадам, какие нежности при нашей вредности, — послышался изумленный голос мужа, а ветерок его дыхания обдул мою макушку.
Но руки вдруг опустились мне на плечи. И это было намного страшнее и неожиданней, чем если бы он меня оттолкнул.
— Спите, — прошептала я, глядя испуганными глазами на свое отражение в окне.
Внезапно я увидела сверкающую пыльцу,
Руки мужа расслабились, а я услышала дыхание.
— Все, — произнес Вольпентингер. — Можешь вставать…
Я встала, видя, как золотинки сверкают на подушке и на одеяле.
— Это что? — спросила я, мазнув пальцем и видя, как он светится.
— Пыльца фей, — произнес Вольпентингер. — Феи так усыпляют тех, кто внезапно увидел их.
— Ничего себе… — прошептала я, так много не зная про мир фэйри.
— Времени мало! Где этот пучок — лучок? — спросил кролик, прыгая на грудь мужа. — Сейчас будем тереть!
— Я одеколон принесла, — протянула мне призрак старый пыльный флакон, на донышке которого что–то плескалось. Я открыла хрустальную крышку, а в нос ударил резкий запах цветов.
Платочек, вымоченный в одеколоне, оттирал намного лучше. Пятно слегка посветлело, а платочек окрасился. Призрак принесла еще платков, а я брызнула на них последнюю каплю.
— А больше нет? — спросила я, глядя на платок и на синюшную щеку мужа.
— Нет, это все, — развела прозрачными руками призрак.
В комнате царил удушающий запах цветов, от которого даже в глазах щипало!
— Хфру–у–у! — послышалось рядом, а я увидела, как крайний гном сморкается в платочек.
— Ну, что решили? — спросил Вольпентингер. Я посмотрела на гномов, которые упорно не хотели выдавать свои секреты чужакам.
— Никак, — мрачно произнесли гномы, поглядывая на «жениха». Тот тихо плакал от свалившегося на его голову счастья.
— Это потому, что мы вовремя вытащить не смог, поэтому жениться придется, — бурчали на него гномы.
— Не успел, — всхлипывал «жених». — Я просто хотел вытащить склянку, как только увидел дырку в кошеле… Но потом подумал, что не выпадет…
Я уже не знала, чем тереть. Призрак приносила какие–то баночки, а я отчаянно пыталась стереть чуть побледневшее пятно. Грязные платки валялись на одеяле и на полу. Это я еще к шее и груди не приступала!
— Вот! — принесли мне старый–старый флакон «Блескус». Призрак протянула его мне, а я попыталась прочитать, что это вообще такое.
— Этим служанка вытирала раковины и унитазы, чтобы блестели, — пожала плечами призрак, пока я с трудом открывала флакон. Крышка, считай, вросла в него.
Осторожно промакнув платочек, я потерла щеку мужа. Все подлезли смотреть, столпившись вокруг спящего.
— Иду — блестит, подхожу блестит, хвать, а это инквизитор! — мрачно заметил Вольпентингер, глядя на меня. Теперь мой муж еще и блестел, как эмалированный чайник из лавки миссис Пуф.
— Блестящая карьера, — заметил Вольпен, пока я пыталась оттереть блеск. — Блестит, пахнет… Ну просто золото, а не мужик!
— Знаешь, это как в сказке про одну девочку. Мне ее тетя читала! — вздохнула я. — Одна девочка заблудилась в лесу и проснулась, а вокруг нее гномики.