Жена темного князя 3
Шрифт:
В общем, когда мы, наконец, вышли из лагеря, Борис обиженно хмурился и почти не разговаривал ни со мной, ни с Лесей.
Все наши припасы по-прежнему тащил Барсяша. Мы решили, что если он сумел добраться с ними от Гнезда Гурлинки до нас, значит и дальше сможет нести столько сколько нужно. А мы пойдем налегке... Ну, правда, кое-что, а именно теплую, но легкую куртку на меху, которую со своего плеча отдал господин Алксандр, мне пришлось надеть на себя. Не могу сказать, что мне нравился даритель, но тулупы, в которых ходили некроманты зимой, были настолько тяжелыми, что я не смогла
Шли мы не спеша... Пузик накануне поранил лапу и теперь Борис тащил его на руках. Это здорово замедляло наше передвижение. А может быть он просто воспользовался поводом задержать нас в дороге, надеясь, что я еще одумаюсь и решу никуда не ходить. Но я должна была знать, что там за Барьерами.
Я так никому ничего не говорила о своих подозрениях, ведь с логической точки зрения они казались абсурдными, но втайне продолжала надеяться, что там, за Барьерами, отделяющими Мертвые земли от остального мира, находится мой родной мир. Кусок железной дороги, который навел меня на эту мысль, никак не выходил из головы. Не может же быть, что люди в разных мирах создали совершенно одинаковые технологии? И пусть в Пределах Жизни и Мертых землях живут странные животные, растут странные растения, но там, где заканчивается магия, может же оказаться привычный и близкий мне мир с его городами, забитыми смогом и автомобильными пробками, с железными дорогами, самолетами и цифровыми технологиями? А вдруг?
– Гур?
– мне в колено ткнулся Правый и, когда я опустила взгляд, жалобно взглянул на меня,- гур... гур...
«Картинка», которую он транслировал, сопровождая слезливыми подвываниями, говорила о том, что у бедной птицы страшно болит ножка, потому что этой ночью он наступил на огромную колючку, и теперь он не может идти. И если я не возьму его на руки, то он свалится и умрет. Я даже увидела, как наши фигуры удаляются от брошенного на произвол судьбы Правого... Это выглядело душераздирающе. И хотя я понимала, что бессовестная гурлинка мной манипулирует, позавидовав Пузику, который дремал на руках Бориса, отказать нахалу не смогла. Пришлось брать Правого на руки.
– Он тяжелый, - заметил Борис.
– Брось пусть идет сам. С ним все в порядке, ни на какие колючки он не наступал.
– Гур!
– возмущенно завопил Правый и, вытянув шею, извернулся и взглянул мне в глаза. Колючка в лапе, которую он мне продемонстрировал была поистине огромной. И страшной.
– Ничего, - улыбнулась я, - своя ноша не тянет. Не такой уж он тяжелый...
– Гур-гур, - подтвердил мои слова Правый и положил голову на плечо, обняв меня своей длинной шеей.
– Гур-гур-гур, - тихо ворковал он мне на ухо.
– Бессовестный нахал, - фыркнула Леся.
– И почему только Ася тебе потакает?
– Потому что он мой, - рассмеялась я.
– И я его люблю, да, Правый?
– Гур-гур-гур, - пробормотал он. Я скосила глаза, наглая птица уже дремала, засунув голову в меховой ворот куртки...
Какое-то время мы шли молча. Борис был обижен, мне было слишком тяжело, чтобы болтать, и все попытки Леси, развязать разговор, ничем не заканчивались.
–
– отчаянный вопль Тринадцатого заставил нас остановиться. Птичка-подросток лежал на влажной холодной земле, вытянув крылья и жалобно смотрел на нас...
– Тоже на колючку наступил?
– усмехнулся Борис.
– Видишь, Ася, к чему приводит твое упрямство? Сделала бы, как я сказала, и сама бы Правого не тащила, и этот мелкий нахаленыш не просился бы на руки. И как ты теперь понесешь и этого?
– Как-как, - встряла Леся, сторону которой я невольно приняла в этом споре, хотя наши мнения по поводу роли женщины отличались так же сильно, как и у нас с Борисом. Она, конечно же, не могла допустить, чтобы я передумала. И поэтому не осталась в стороне.
– Обыкновенно. Я его сама понесу. А тебе, Борис, нужно учиться больше доверять тем, кто вокруг тебя. Вот с чего ты взял, что Тринадцатый врет? Может он на самом деле поранил лапку. Ты ведь даже не посмотрел, а уже обвиняешь его в обмане.
– Ну-ну, - буркнул Борис, - посмотрю я, насколько тебя хватит. Ты же глупая и безответственная женщина, у которой на уме только дурацкая месть. Подумаешь, Светлейший на тебе не женился... Тебе что от него нужно? Любовь или положение в обществе?
– Мне от него нужно только одно, - Леся выпрямилась, держа на руках Тринадцатого, - чтобы он был настолько же мой мужчина, насколько я его женщина. Не думаю, что его устроит, если я найду себе другого... Так почему это должно устроить меня?
– Потому что ты темная женщина?
– усмехнулся Борис.
– И должна быть счастлива, что он, вообще, обратил на тебя внимания. Все знают, какие вы, темные, гулящие...
– Не смей так говорить про меня!
– вспылила Леся.
– Ты обо мне ничего не знаешь!
– А что знать-то, - мой муж, кажется, решил пойти до конца, - сколько времени прошло, как ты прыгнула в постель к господину Александру?
– Нисколько, - рыкнула она... и отвернулась.
– Вот именно, - кивнул Борис.
Я молчала. Хотела вмешаться, но потом решила, что лучше промолчать. Тем более, Правый с каждым шагом становился все тяжелее и тяжелее, и мне пришлось прикладывать все силы для того, чтобы идти вперед...
На привале Леся устроилась чуть в стороне от нас. И это было неправильно.
– Борис, ты должен извиниться, - я присела на поваленное бревно рядом с мужем.
К обеду мы набрели на небольшую рощицу и решили, что останемся здесь ночевать. Мы уже две ночи ночевали прямо посреди степи под магическим куполом, который защищал нас от ветра и который должен был держать кто-то из магов. А значит либо Леся, либо Борис бодрствовали.
Здесь, же, за деревьями ветер был не страшен, и можно было спокойно спать в палатке, которую нам передали из Гнезда Гурлинки, не боясь, что посреди ночи ее унесет в неведомые дали. Тем более, что охрану мы с первого дня переложили на Барсяшу. Он справлялся гораздо лучше нас. Кошачья половина наделила его острым слухом, и если бы кто-то рискнул подойти, то получил бы по лбу от драчливой козлиной половины зомби.
– Вот еще, - буркнул Борис.
– Я ничего такого не сказал. Только правду.