Жена в лотерею
Шрифт:
— Осторожнее, миледи. Эта территория для вас под запретом. Со мной вы можете изгаляться, как угодно. Я привык к вашей лжи. Но играть на моих чувствах к моей дочери я не позволю. Играть в то, что вы испытываете к ней искренний интерес — это уже даже для вас чересчур.
— Почему вы думаете, что я играю?
— Потому что вы и дети — два абсолютно несовместимых понятия, миледи Цицинателла, — холодно ответил Теодор.
— Вы ж хотели от меня наследника. Магически одаренного и все
— Я не изменяю своим желаниям. Как только вы произведете его на свет, дитя немедленно будет у вас отнято и отдано на воспитание тем, кто более в этом сведущ. И не надо убеждать меня в том, что вас хотя бы немного это расстроит.
Вот тут я ужаснулась по-настоящему. Даже если предположить… Допустим, только допустим в теории, что я рожу от него ребенка… Долгожданного, которого так сильно хотела. И малыша у меня тут же отберут?
— А еще говорите, я — чудовище… — я вложила в свой голос максимум презрения и негодования.
— Дети — это обуза. Вечно ревущая, хнычущая, досадная помеха, которая мешает наслаждаться жизнью, — негромко проговорил Теодор. — Ваши слова. Забыли?
— Я пересмотрела свои взгляды.
— Умение быстро переобуться, чтобы извлечь из этого максимум выгоды, всегда было одной из несомненных черт вашего характера. Только не сказал бы, что это делает вам честь, — усмехнулся муж и окинул меня плотоядным взглядом. — Я смотрю, вы успели переодеться. Неплохо, но на мой вкус, чересчур скромно для того, что вам предстоит.
— Да! — с вызовом сказала я, стараясь не думать, что вообще-то он так высказался о неминуемом приближении первой брачной ночи. — А сейчас шла на кухню, чтобы поесть!
— Увы, а вот этого вы уже не успеете, — с явным злорадством проговорил эсквайр. — Мы с вами отбываем в Трентон. Лошади уже запряжены.
— В Трентон? — глупо переспросила я, пытаясь скрыть панику.
— Одно из моих имений, если вы позабыли. А вы думали, первую брачную ночь мы с вами проведем здесь? — Рутланд окинул презрительным взглядом стены.
Мамочка моя, какой еще Трентон? Какие лошади запряжены? Я ж до дрожи в коленках боюсь того, что должно там случиться!
В этот момент, с перепугу, от паники, сознание выдало мне интересную мысль. Вернее, не выдало, а вспомнило…
— Могу я хотя бы захватить из своей комнаты кое-какие предметы личной гигиены? — скромно поинтересовалась.
— Вы будете в полной мере обеспечены всем необходимым, поверьте.
Муж смотрел на меня так, как будто мы уже были в этом самом Трентоне, наедине и в спальне.
— У меня медведь любимый! Плюшевый! — заупрямилась я и для пущей убедительности вцепилась в подоконник. — Я без него не засыпаю — кошмары снятся! Без медведя не поеду, хоть режьте!
—
— Обещаю, — голосом пай-девочки сказала я.
Уже от одного этого голоса к нему должны были закрасться сомнения. Но все-таки Рутланд был приворожен, и все-таки он повелся.
В личной спальне, из которой эсквайр утром меня изволил вытащить, как куклу, все было ровно так, как я там оставила. Заправить постель никто и не подумал. И это лишний раз говорит об отношении к Цицинателле слуг этого дома. Паршивое было отношение, как пить дать.
Вот уж что-что, а незаправленные постели я терпеть не могу! Такой вот у меня пунктик. Но, когда я подошла к кровати ближе, чтоб исправить безобразие, то одеяло внезапно зашевелилось.
Может, показалось? Нет, не показалось! Вон — большой бугор и явно шевелится.
Вообще-то я была в чужом волшебном мире, и тут всего можно было ожидать, но первоначальный испуг сменился негодованием.
Вот еще, будет кто-то лазать по моей постели! Устроили тут проходной двор!
Готовая ко всему, даже к тому, что там окажется клубок огнедышащих змей, я резко дернула покрывало, да так и замерла.
Да, я была готова ко всему, что угодно, но только не к этому.
Глава 10
Да, я была готова ко всему, что угодно, но только не к этому.
Чуть не завизжала от восторга. Божечки мои, какая прелесть!
Оказывается, под одеялом разлегся небольшой, но просто невообразимо милый медведь! У него было коренастое тело, массивная голова и короткий хвостик. Словно белый мишка собрался на карнавал: надел черные очки, жилетку, перчатки, чулочки, и в довершение образа — черные наушники.
Панда! Это был панда!
Медведь склонил голову набок и посмотрел на меня вроде как с осуждением.
Тут что-то у меня в голове щелкнуло, и я вспомнила, как засыпала вчера, хоть вчерашний день и отдалился, словно был полгода назад.
— Несквик, это же ты! — закричала я и прижала к себе пушистого колобка. — Несквик, ты вместе со мной попал в этот мир и здесь ожил! Превратился в настоящего мишку! Ты мой хороший!
Другого слова у меня просто не нашлось! Любимец тут же обнял меня своими мягкими лапами, тыкаясь мокрым носом в щеку.
Пахло от него почему-то шоколадом. Он был такой славный и мягкий, и его очень не хотелось спускать с рук.