Жена в награду
Шрифт:
Ее лицо перестало гореть, но она продолжала улыбаться.
– Насколько я помню, не вожделение тебя охватило, а тираническое поведение. И ты меня не изнасиловал. Ты немного поговорил о том, что тебе надо будет сделать, а потом, что самое важное, улегся спать в кресле. Вот и все вожделение, – ехидно закончила она.
В наказание за то, что она могла хоть на секунду усомниться в его вожделении, он нагнулся и укусил ее в плечо.
– А если быть честным хоть на один процент, ночь я закончил в твоей кровати. Помнишь? –
– Незначительная деталь. Я уверена, ты можешь помочь мне за обедом, не изнывая от желания. К тому же меня не надо кормить, как ребенка, надо только помочь с набором еды. Свой рот я сама могу найти…
– Я тоже, – пробормотал он и тут же продемонстрировал свое умение в поисках ее рта. Когда поцелуй закончился, оба задохнулись.
– Вижу, что можешь, – сказала она с дрожащей улыбкой, и он поймал губами и эту улыбку. На этот раз Имоджин предвидела его движение, уперлась руками в грудь и оттолкнула, но с удовольствием поиграла волосами. – До того как меня грубо прервали, я говорила, что…
– Миледи, если хочешь, могу показать, что такое грубо, – прорычал он, но она продолжала:
– Что у меня нет проблем с умением есть, просто еда иногда проказничает и падает. Первые полгода я почти голодала, и пока не приноровилась есть, вся одежда была в пятнах. – Тон речи был легкий, но за этой легкостью Роберт чувствовал боль. – Теперь лучше, но… – Она теребила одеяло. – Но если ты поможешь…
– О чем разговор? Конечно, помогу. Ты еще спрашиваешь, – мягко упрекнул он. – Что я за муж, если меня остановят какие-то застольные манеры?
Почти два полных дня он доказывал, какой он муж. Они закрылись в комнате, окружили себя остывшими блюдами и пытались изобрести способ принудительного питания, как его в шутку назвал Роберт. Имоджин смеялась. Она удивлялась тому, как много смеется в эти дни. То, о чем Имоджин думала как о мучении, обернулось радостью.
Вначале было нелегко.
Она чувствовала пристальный взгляд Роберта как физическое прикосновение и нервничала, а от этого становилось еще труднее.
К середине первого дня она чуть не плакала от расстройства, но вместо того чтобы разразиться слезами, лишь швырнула ложку через всю комнату. Она испугалась, что эта ребяческая выходка рассердит Роберта и он оставит ее.
Давно ему пора это сделать.
Но он присел возле нее, погладил по шеке и сказал:
– В чем дело, Имоджин?
– По-моему, это называется слепота, – едко сказала она.
– Твоя выходка не имеет никакого отношения к слепоте, это просто вспышка раздражения, у зрячих такое тоже бывает.
Она скрестила руки на груди.
– И что?
Он раздраженно фыркнул и встал, отчего Имоджин почувствовала себя покинутой.
– Ничего. Я просто стараюсь понять, что с тобой. Извини, больше не буду.
Ей стало стыдно, она
– Ты на меня смотришь, – неохотно буркнула она.
– Что?
Она махнула рукой и встала.
– Плохо то, что я чувствую, как ты на меня смотришь, а когда ты смотришь, я ничего не могу делать! – крикнула она.
Секунду он молчал, потом она услышала смешок, который быстро перешел в хохот.
– И все это потому, что я на тебя смотрел! Господи, женщина, я всегда буду на тебя смотреть, если мне дадут хоть пол шанса!
Она уперла руки в бока и стала постукивать ногой. Он опять развеселился, плюхнулся в кресло – она слышала, как скрипнуло сиденье.
– Когда ты закончишь… – В ней нарастала ярость, но он, похоже, ничуть не испугался и затащил ее к себе на колени.
– О, Имоджин, – выдохнул он, прижав ее к себе. Она почувствовала, как напряжение постепенно уходит, сменяясь теплом его тела.
Они посидели молча, тишину нарушало только потрескивание дров в камине.
– Кажется, я сделала глупость, – медленно сказала она, и Роберт улыбнулся на ее обиженное признание.
– Что ж, по-моему, швыряние ножей из-за того, что я на тебя смотрю, можно считать чем-то в этом роде.
Она вздохнула и потерлась носом о его шею.
– Ненавижу чувство беспомощности. Меня выводит из себя, что ты это видишь. Я не способна делать то, что делает четырехлетний ребенок! По-моему, я не справлюсь.
– Конечно, справишься. – Он закрыл ей рот рукой, чтобы не дать возразить. – Не сразу, нет, но ты должна мне доверять, а я говорю, что ты справишься.
Она обеими руками отвела его руку.
– Ты правда так думаешь?
– Да, а иначе чтоб мне до конца жизни увертываться от твоих ножей!
Она улыбнулась – ему показалось, что соблазнительно, но когда он собрался ее поцеловать, она выскользнула, встала и отошла к столу.
Величественно опустившись в кресло, Имоджин подняла брови.
– Начнем, или и на этот раз потребуется нож?
– Нет, не надо ножа! – в шутливом ужасе воскликнул он.
Они продолжали работу над задачей; напряжение исчезло, время летело быстро. Они смеялись, дразнились, целовались и занимались любовью. Роберт чувствовал, как рассеиваются ее страхи. Он безумно хотел, чтобы Имоджин победила всех своих демонов, даже самых маленьких.
Только после того, как много еды попадало на пол и много ножей пронеслось в обе стороны, Роберту пришло на ум решение. Он объяснил план, который без лишней скромности назвал гениальным. Налице Имоджин читалось сомнение.
– Как, просто класть еду в определенном порядке?
– Да. – Он разложил еду на тарелке аккуратными кучками. – Как мебель в этой комнате. Если ты знаешь, где мясо, где хлеб и так далее, то возьмешь тарелку и будешь есть вполне аккуратно.
– Но я не смогу разложить.