Жена воина, или любовь на выживание

Звездная Елена

— Пятерых! — заявила громогласно, чувствуя, что истерика начнется с приступа смеха.

Он попытался что-то сказать и не смог, судя по всему.

— Да, — радостно выдохнула я, — но вообще шестеро тоже весьма неплохо, правда?

— Правда, — прохрипел Эран.

Я милостиво кивнула, принимая его согласие, гордо вскинула подбородок и ушла. Я решила не говорить Эрану про депиляцию и массу прелестей, позиционирующихся как жертва во имя красоты. Он мне этот дар жизни сам всучил, не ознакомив с последствиями, вот пусть сам и наслаждается… всей гаммой результата.

Нет, вообще-то у меня был шок, но после

всех событий сегодняшнего дня сил на переживания не осталось совершенно.

Поднялась наверх, кивнув мимоходом воинам, находящимся на страже у дверей, вошла в спальню и уже там начала снимать мастерку, а вот майку и брюки не успела — теплые ладони догнавшего воина скользнули на мою талию.

Прислонилась спиной к его могучей груди, закрыла глаза и спросила:

— То есть когда меня карги ранили, ты все почувствовал?

— Каждый удар, — глухо ответит Эран.

Я промолчала, только осторожно его по пальцам, переплетенным на моем животе, погладила.

— И вот скажи мне, — протянула устало, — зачем оно тебе нужно было — связываться с этим даром жизни?

Молча вытянул руку, затем кинжалом, который возник во второй, полоснул по коже. Я вскрикнула, глядя, как на его руке появляется багрово-красная полоса. И вздрогнула, услышав:

— А боли нет.

— Вообще? — недоверчиво выдохнула, в изумлении глядя, как затягивается рана.

— Вообще, — ответил воин.

Порез на его ладони затянулся, воин молча стер кровь, и я увидела, что даже шрама не осталось.

— Ты меня пугаешь, — честно призналась Эрану.

— Особенности таров, — пояснил он.

Затем вновь обнял, а я смотрела, как кинжал, став сиянием, втянулся в его браслет.

Мы постояли, потом я тихо спросила:

— Эран, а ты понимаешь, насколько это все для меня дико?

— Понимаю, — произнес он.

Стоим посреди спальни, ветер из открытых окон, взметая белые занавеси, овевает обнаженную кожу, пригибает стоящие в углах белые цветы, шевелит ворсинки на белоснежном покрывале, имитирующем шкуру животного…

— Эран, а почему у вас все белое? — поинтересовалась я.

— Тарстан — планета, покрытая вечными снегами, — объяснил воин. — Белый — наш родной цвет.

Мы с мамой бывали на подобных заснеженных планетах, и потому я, на своей шкуре ощутившая, что такое холод, пробирающий до костей, сказала:

— Теперь понимаю, почему вы с нее смылись — замерзли.

Шутка вообще-то, но Эран отреагировал серьезным:

— Нет, мы не ощущаем холода. Причина была в другом — планета гибла.

Я не хотела сейчас слышать про гибель планеты, потому что до сих пор, стоило закрыть глаза, я будто наяву видела взвившуюся в воздух шейсу…

Эран мягко развернул к себе, посмотрел на меня, тихо спросил:

— Не можешь забыть?

— Нет, — прошептала я.

Тишина, затем провокационное:

— Помочь?

— Помочь с чем? — Я обернулась, взглянула на обнимающего меня Эрана, уловила его предвкушающую улыбку и не удержалась от ядовитого: — Мужчина, и ты действительно полагаешь, что этим сможешь заставить меня забыть о…

Правитель Иристана плавно обошел меня и прошептал:

— Проверим?

— Эран, — я занервничала, — если ты попытаешься промыть мне мозги, я…

Он вновь обошел и, оказавшись за моей спиной, прошептал:

— Мозг

сейчас интересует меня в последнюю очередь, — его пальцы скользнули по шее вниз, затем на плечо, оттягивая бретельку майки. — Закрой глаза.

И я почему-то подчинилась.

И стоило закрыть глаза, как отчетливо почувствовался ветер, несущийся из открытых окон и едва ощутимо ласкающий кожу… И звук расстегиваемой молнии заставил вздрогнуть… И нежные губы Эрана, целующие обнаженное плечо… И шелест упавшей на пол ткани… И прикосновение сильных пальцев к обнаженной талии… И дыхание воина, стремительно меняющееся… И его ладонь, скользнувшая под пояс моих спортивных брюк, и…

— Эран, кажется, меня уносит, — выдохнула я.

— Я держу, — прошептал он, касаясь губами уже моей шеи.

И действительно держал, обнимая за талию и прижав к себе так крепко, что упасть не осталось никакой возможности, но вот улететь… Я улетала, ощущая себя невесомой и парящей, не замечая, что одежды на мне остается все меньше, а поцелуев становится все больше. Я просто летела, закрыв глаза и доверившись сильным пальцам, нежным прикосновениям, осторожным движениям, хриплому дыханию воина, и никак не ожидала, что в итоге мы окажемся стоящими под теплыми струями воды, но даже там Эран все продолжал и продолжал нежно целовать, обнимать крепко, бережно и удерживать, не давая упасть. Не позволяя сползти по его сильному телу вниз, не позволяя испугаться падения даже на миг, заставляя довериться ему целиком и полностью. И я, запрокинув голову, подняла руки, обнимая его могучую шею. И все ужасы прошедшего дня как-то отступили, утратили значение, словно оказались смыты тем океаном нежности, в который меня погружал Эран, медленно, осторожно, чувственно. И эти прикосновения вдруг стали ощущаться гораздо ярче. И я уносилась вслед за его движениями, с трудом дыша, едва не захлебываясь и чувствуя, как забываю обо всем космосе, о шейсах, об Иристане, об… Нет, о планах на завтра забыть было невозможно, но сама мысль, что завтра я проверну нечто грандиозное, очень радовала… как и то, что творил с моим телом воин.

— Ты меня с ума сводишь, — простонала я.

— Нет, — Эран потерся носом о мою шею, — еще нет, сердце мое.

— Уверен? — едва слышный вопрос.

— Абсолютно. — Движение, и повелитель Иристана развернул к себе лицом, чтобы, приподняв за подбородок и глядя на меня, добавить: — Я тебя чувствую.

А я больше не чувствовала себя подавленной после всех сегодняшних событий. Это как взять что-то тяжелое и разделить на двоих, а то и попросту отдать. Что-то фантастическое, когда с каждым поцелуем словно уходит тревога, горечь, ощущение собственной слабости и появляется что-то другое — светлое, значимое, парящее…

История восьмая:

О побеге, опасных ритуалах и мертвых капитанах

Это было потрясающее утро. Пели птицы, журчал фонтан во дворе, я с теплой улыбкой вспоминала вчерашнюю ночь с Эраном и никак не могла отделаться от этой улыбки. Я с ней, похоже, и спала, с ней проснулась, с ней раз двадцать поцеловала моего воина и пообещала вести себя хорошо и без причины никуда, вот совсем никуда не уходить с территории крепости МакЭдл. Естественно, слова «без причины» были произнесены очень тихо, примерно так же тихо, как он когда-то сказал про последнего воина с конца…