Жена ювелира
Шрифт:
– И мысли не может быть о том, чтобы принять ваше предложение.
Минуту-другую они молча смотрели друг на друга, а затем Мэри сказала:
– Будь благоразумной. У тебя же нет ничего, тебе придется голодать. Что ты станешь делать? Просить милостыню на улицах? Тебе не разрешат. Будучи знатной дамой, ты наделала столько долгов, что не сможешь оплатить их из нищенских средств, которые ты получишь в качестве подаяния. Даже платья, которые сейчас на тебе, не твоя собственность. За них еще придется заплатить, моя дорогая.
Джейн
– Превосходно! Итак, ты презираешь кров, который я предложила тебе, ты, которую провели по улицам с зажженной свечой в руке, словно гулящую девку? Ты выйдешь на улицу, одетая только в плащ и эту грубую юбку? Очень благородно!
Джейн схватила Мэри за плечи и начала трясти ее так, что у той перехватило дыхание.
– Замолчи, чертовка, не то я убью тебя!
– Значит, ты можешь еще и убивать, а не только распутничать. Ну, ты, должно быть, весьма опытна в этих вещах. Говорят, что король всегда с тобой советовался и что в Лондонском Тауэре совершались весьма загадочные дела.
Джейн уронила руки. Эта женщина, казалось, подстрекала ее к бессмысленным и безрассудным поступкам.
– Я сейчас же ухожу отсюда, – промолвила она.
– Но не забудь, что ты у меня в долгу. Я представлю тебе счет. Сумма в нем довольно большая. Видишь ли, я считала, что у Джейн Шор должно быть все самое лучшее.
– Вы самое злобное существо, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться!
– Ты так не думала, когда я столь мастерски устроила твой роман с королем. Тогда ты меня называла: «Милая Мэри», «Дорогая Мэри»! Ты просто дура. Была бы ты умная, подпрыгнула бы от радости, услышав мое предложение. Ты должна говорить: «Благослови, Боже, Мэри Блейг», как ты говорила когда-то.
– Я никогда не скажу этого. Я найду способ заработать себе на жизнь… и оплатить долги.
– Но ты же никогда не работала и ничего не умеешь делать, кроме как ублажать любовников. Ты еще достаточно красива, хотя последние недели вряд ли добавили тебе очарования. Будь же благоразумной!
– Нет смысла вести разговор дальше. Я ухожу.
– Ты не возьмешь с собой одежду. Не забудь, что за нее еще не заплачено.
– Я уйду в том, в чем пришла. Мне ничего не нужно.
– Ну, тут ты опять ошибаешься, моя упрямица. Очень скоро ты вернешься ко мне.
– Никогда.
Джейн бегом поднялась в комнату, которой ей разрешила пользоваться Мэри, сбросила с себя купленную ей Мэри одежду, надела свою грубошерстную юбку и завернулась в плащ.
Мэри ждала ее на лестнице.
– Неужели ты думаешь, что можешь пойти в таком виде? – спросила она и схватила Джейн за руку, но та высвободилась. –
– Уж не воображаете ли вы, что я вам расскажу?
– Я требую оплатить счет.
– Я его оплачу в свое время.
Мэри подозрительно взглянула на нее.
– Ты, наверное, знаешь, где Дорсет?
Джейн улыбнулась: «Пусть думает что хочет. Пусть думает, что Джейн Шор не так уж одинока и беспомощна».
– Ты еще глубже погрязнешь в измене герцогу Глостерскому! – воскликнула Мэри. – Неужели ты думаешь, что такой человек, как Дорсет, сможет когда-нибудь победить протектора?
Она вновь попыталась задержать Джейн, но та оттолкнула ее.
– Чтобы мне больше никогда не видеть твою хитрую рожу! – крикнула Джейн и сбежала вниз по лестнице, а затем выскочила из дома.
Джанет – служанка Мэри – с изумлением смотрела ей вслед.
– За ней… живо! – приказала Мэри. – И не смей возвращаться, пока не разузнаешь, куда она пошла.
Джейн мчалась по улицам с единственной мыслью поскорей добраться до Кейт. Кейт должна знать, где спрятать ее: потаенных мест в Тауэре было больше, чем в любом другом уголке Англии. Пока ее опальное положение никак не отразилось на Кейт, а значит, ей нечего опасаться. Кейт даст ей пищу, одежду, временное пристанище и свою дружбу.
Джанет заметила, как Джейн свернула в ворота Тауэра, вернулась к хозяйке и рассказала ей все, что видела. Мэри зловеще улыбнулась, напомнив себе, что лучше быть Мэри Блейг, богатой владелицей публичного дома, чем прекрасной Джейн Шор, оказавшейся на самом дне.
В комнате над кухней Джейн временно обрела покой. Это была небольшая комнатенка с толстыми стенами, узкие окна в глубоких нишах едва пропускали свет. Кейт принесла ей кое-какую одежду, а Белпер усердно потчевал ее. Они были рады ей и гордились тем, что она осталась у них. Джейн пыталась предупредить их о том, что им может грозить опасность, но они не захотели ничего слушать. Они пообещали, что будут держать в тайне ее пребывание здесь, хотя в Тауэре вряд ли сыщется человек, который бы выдал ее.
– Бог мой, – сказала Кейт, – я ведь знаю подземные переходы Тауэра как свои пять пальцев. Я была очень дружна с одним тюремщиком, и он показал мне… ну наверное, если не все, то чуть больше того, что мне положено знать. Я найду такое место, где никому даже в голову не придет искать тебя.
– Кейт, ты – мое утешение.
– Мы всегда держались вместе, госпожа, и мне приятно это делать. Жаль только, что ты не пришла ко мне раньше, а попала в руки этой твари.
– Действительно, жаль, Кейт, но давай не думать об этом сейчас. Я здесь, и только мои друзья знают об этом. Не могу представить, что будет со мной, мне ведь нельзя оставаться здесь долго. А у меня нет ничего, абсолютно ничего.