Женатые холостяки
Шрифт:
— А тебе их жаль? Небось тоже с ними в одной компании была?
— Я в ребячьи комнаты не захожу, — покраснела девушка.
— Чего ж вступаешься за алкашей?
— А у вас не бывает праздников? — спросила едко.
— Праздники отмечают дома, но не здесь!
— Общежитие не казарма, наш общий студенческий дом, — ответила Люба задиристо.
— То-то и оно! Дома за такое им по шее наломали б! Смотри, что натворили! Стекла в вестибюле побили, два стула поломали. Ко мне в кабинет вломились, дверь из петель вышибли и у стола ножку сломали. Что еще надо,
— Вас пальцем никто не тронул. А вы как их обозвали? Такое не должно сходить с рук. Мы не позволим оскорблять однокурсников и будем жаловаться ректору. Пусть каждый за свое ответит!
— Ты мне грозишь? Смотри, чтоб вместе с теми отморозками не вылетела! Заступница выискалась! — багровел комендант.
— Зачем нервничаете? Давайте все успокоимся и посмотрим на случившееся со стороны, без амбиций и обид! Ведь вот у вас, наверное, тоже есть дети? — глянул Лешка на коменданта.
— Конечно! Целых трое ребят!
— Наверное, тоже не все гладко бывает и вам нередко приходится их прощать! — спросил Лешка.
— Они ж свои! К тому ж прощенье просят.
— Вы этим студентам тоже не чужой человек. Наверное, и за советом, за помощью к вам бегут и прощенья попросят. Исправят поломки. Главное, их судьбы не сломать, не допустить, чтоб ребята оказались на улице и оставили институт. Слишком высокую цену заплатят за ошибку. Вы сами отец, пощадите и этих. Давайте закончим миром, ни к чему обострять ситуацию. Пусть вас любят здесь. Мне не составляет труда забрать их всех в райотдел, подготовить материалы на них и на вас за оскорбление. Ну что это даст, грязную огласку, всякие слухи по городу, пятна на памяти и реноме, кому такое нужно? Наведите порядок в своем доме сами и докажите, что вы не только хозяин общежития, а и общий, мудрый друг всех студентов, — советовал Свиридов.
Это предложение пришлось по душе. Комендант, растеплившись, послал Любу за ребятами и через десяток минут конфликт был погашен. Студенты остались в общежитии, а Люба, восторженно глядя на Лешку, пригласила оперативника в свою комнату на чай.
Ребята-оперативники, устав от ожидания, уехали в отдел, не решившись помешать разговору Свиридова с комендантом. Лешка решил принять приглашение, тем более, что девчонка ему понравилась.
Едва оказались наедине, Люба чмокнула Свиридова в щеку:
— Спасибо! Я и не мечтала, что все так закончится! — оглядела Лешку пристально.
— Главное — результат! И мы его добились! — улыбался человек.
— Я и не предполагала, что в милиции работают такие умные люди!
— Люба! Мы ничем не отличаемся от других. Просто не стоит нас придумывать и делать страшил, пугало из каждого. И нам хочется единственного, чтоб жили горожане хорошо и спокойно.
— Я в том убедилась. И это так здорово! — поставила чай перед гостем, сама села напротив, откровенно разглядывала Свиридова. Тот тоже осмелел. Подошел к девушке, обнял за плечи. И предложил тихо:
— Давай встретимся завтра вечером где-нибудь в городе. А то здесь слишком много подслушивающих и замочных скважин. А
— А кто их любит? Только в нашем общежитии все следят друг за другом, блюдут мораль! — рассмеялась звонко.
— Так как насчет свидания? — напомнил парень.
— Завтра нет. И не только завтра, целую неделю буду к сессии готовиться. А это до утра. Когда сдам, буду свободной птицей, и мы сможем встретиться, оторваться на всю катушку!
— Когда же это случится?
— Я сама позвоню, оставь свой номер, — предложила просто, не кокетничая. Лешка записал ее номер и звонил Любаше через три дня, но она категорически отказывалась.
Свиридову уже надоело звонить, просить о свидании. Лешку стала раздражать несговорчивость девчонки, и он перестал надоедать, решил, коли по судьбе, сама отыщется. И Люба позвонила. Она назначила свиданье в глухом углу парка. Лешка решил опередить и встретил девушку у дверей общежития. Та вышла без опоздания и пошла рядом. Лешка оделся по гражданке. Не стал надевать форму, чтоб не смущать девчонку.
Собирался он тщательно. Надел голубую рубашку, новехонький костюм темно-синего цвета, даже галстук не забыл. Как лакированные сверкали туфли. Ничего не упустил. Каждую мелочь учел. Люба, оглядев парня, оценила все мигом. И через десяток шагов сама взяла Лешку под руку. А тому, ну как назло вспомнились слова Александра Петровича Порва. Травматолог только что вышел во двор и увидел Свиридова, спешившего, на встречу. Врач осмотрел Лешку с ног до головы и сказал:
— А не остаться ли тебе сегодня дома?
— Почему? — удивился парень.
— Что-то не спокоен я за тебя. На душе тревога. Может, отложи свиданку?
— Не-ет! Я почти месяц ждал. Не пойдет. Да и неловко, сама назначила. Как отказ воспримет? И что может случиться? Я же с девушкой, ни на задание, ни на разборку еду. Все нормально, Саша! Просто ты вымотался, устал за день, вот и мерещится зряшное, — не поверил в предупреждение.
Они шли по темнеющим улицам. Им навстречу зажигались фонари, словно люди одаривали улыбками, и провожали подмаргивая. Мимо спешили прохожие. Они не обращали внимание на пару молодых, какие тесно прижавшись друг к другу, шли, тихо переговариваясь, не спеша.
Вот и парк, шепчется молодая листва в кронах, о чем-то поет, кричит птичье многоголосье. Отвернувшись от редких прохожих, целуются на скамейках влюбленные. У каждого своя жизнь и радости.
Лешка подвел Любу к самой укромной, спрятавшейся от посторонних глаз, скамье. Девчонка поначалу насторожилась, но потом уверенно шагнула следом. Парень посадил ее на колени, обнял. Люба, смеясь тихим колокольчиком, рассказывала о себе:
— Я еще в детстве мечтала стать учительницей. В деревне учителя и врачи большие люди, почти начальство, интеллигенты. Им все завидовали. Когда родителям сказала, кем хочу стать, они обрадовались и опечалились. А все потому, что никто не возьмет замуж девку, какой за двадцать перевалило. Перестарком дразнят. И на диплом не смотрят. Считают, что в эти годы двоих детей должна родить.