Жених из моих снов

Гейбатова Мила

— Договорились, — скромно улыбаюсь, пряча глаза. — Ммм, а что ты там такое говорил про многоразовый акт с переходом в пожизненный?

— А ты сначала переедь ко мне, а то подумает она.

— Ладно, перееду, умеешь ты уговаривать. Все равно проверку моими родственниками прошел уже, а хуже быть не может.

— А мне показалась твоя семья очень милой, особенно мама, — добавляет не без сарказма в голосе Эдуард.

— Да, особенно мама, — соглашаюсь я, ничуть не обижаясь.

Вечер прекрасен. Море шумит, дует легкий ветерок, тепло, хорошо.

А мы сидим с любимым человеком, потягиваем неспешно вино за ужином. Признания в чувствах я так и не услышала сегодня, но общение в номере и предложение съехаться говорит само за себя. Не буду снова нагнетать, скажет, когда будет готов, потому что я уже вляпалась по уши в него, и никуда не денусь, как бы не хотелось. Но ему об этом знать совсем необязательно.

Эпилог

Элиза

После той памятной необычной ночи Эдварда словно подменили, теперь это не мой законный супруг, а обходительный сверх меры джентльмен. Я не знаю, радоваться мне или нет. С одной стороны сердце и душа ликуют, говорят наслаждаться счастьем, даже если оно не вечно, а с другой стороны разум советует быть постоянно начеку, уверяет, что дело здесь нечисто, не может вечно занятый несколько грубоватый и невнимательный муж воспылать вдруг столь откровенной любовью к собственной жене. А если даже и может, все это недолговечно, и вскоре ему надоест, и он вернется к предыдущему непочтительному времяпровождению.

В общем в голове моей поселилась сплошная каша. И помочь разобраться во всем может лишь один человек — Эдвард.

Несколько раз я порываюсь начать животрепещущий разговор за ужином, да-да, ужины мы теперь проводим тоже вместе, но в последний момент пасую. Слишком большая вероятность того, что заикнись я о своих сомнениях, и следующий ужин у меня будет проходить в полном одиночестве. Да, я такая жалкая. Стоило моей безответной любви проявить толику вежливого интереса, как собственная гордость благополучно ушла на второй план, впрочем, как и всегда.

Все меняется спустя несколько месяцев. Нет, Эдвард меня не покидает, наоборот, находится рядом с удвоенной нежностью и вниманием, но меняются обстоятельства — я забеременела.

Казалось бы, живи и радуйся, столько бесплодных попыток завести ребенка, и вдруг случается чудо. Но мне совсем нерадостно, а грустно и немного совестно. А все потому что я не жду этого ребенка, не хочу, по крайней мере в данный момент, ведь я так мало насладилась вниманием Эдварда, несправедливо отдавать его еще кому-то. И я тяну, тяну до последнего, зная, что живот пока не выдает, а утренняя тошнота и бледность могут быть результатом чего угодно. Но мой внимательный супруг замечает.

— Дорогая, меня беспокоит твое самочувствие, который завтрак подряд ты отдаешь уборной, да и по ночам постоянно просыпаешься. Твое недомогание слишком затянулось и непохоже на простое отравление или несварение, здесь явно что-то посерьезнее. Завтра же идем к моему доктору Смиту. Я знаю, ты предпочитаешь свою мадам Малкин, женщина все же, но я не думаю, что Смит на осмотре тебя смутит, не та

у нас проблема. Я сегодня записался на прием, так что сразу после завтрака выходим, будь, пожалуйста, готова.

Произносит Эдвард, а у меня словно сердце разрывается на мелкие кусочки, разом становится трудно дышать, а лоб покрывается испариной.

— Что такое? Тебе нехорошо? Я сейчас же пошлю за врачом Жоржа, а ты пока дыши, попей водички, все хорошо, сейчас полегчает, обязательно.

— Нет, стой, пожалуйста, — из последних сил я вцепляюсь в рукав мужа.

— Ты сиди-сиди, не волнуйся, я мигом вернусь, — тот расценивает мои действия по-своему.

— Да нет же, это ты сиди, не надо врача, выслушай меня сначала! — не знаю, откуда только берутся силы и твердый голос, но это действует.

— Ладно, говори, если это очень важно. Ты так крепко держишь меня за рукав, что врач, быть может, и впрямь подождет.

— Эдвард, милый, — начинаю я и замолкаю, понятия не имея, как подойти к сути.

— Ну же, продолжай, не бойся, я тебя не высмею, — приободряет супруг.

— Вряд ли тебе захочется смеяться от моей новости. А, впрочем, неважно. Только прежде чем рассажу, ты должен знать, что я тебя люблю. Всегда любила, всей душой и телом. Даже когда ты совсем не принадлежал мне.

Взгляд Эдварда темнеет.

— Послушай, Элиза, я должен извиниться за свое поведение, ты недостойна такого супруга, как я. К сожалению, мне понадобилось время, чтобы понять, что самая прелестная женщина на свете уже живет в моем доме и делит со мной одну постель на двоих. Я не должен был так поступать с тобой.

— Довольно, милый, — перебиваю я невежливо. — Это все в прошлом, не оправдывайся, не нарушай сказку. Не хочу услышать, что тебе надоело быть моим образцовым супругом, только не сейчас. Ведь я, я, я, кажется, в положении.

Все. Рассказала. Облегчила совесть. Теперь гораздо легче дышать. И даже неважно, что будет потом.

— Ты мне не сказала, потому что боялась, что я поменяю свое отношение к тебе? Снова стану черствым чурбаном? — после длительной паузы наконец реагирует Эдвард.

— Да, совершенно верно. Я и без новости каждый день боюсь, что ты снова меня покинешь, — отвечаю я просто.

Оказывается, о собственных чувствах говорить не так тяжело, такая легкость сразу в душе поселяется. Однозначно аристократов зря приучают скрывать все эмоции внутри.

— Милая, этого больше не повторится, — супруг берет мою ладонь и нежно целует. — Ведь я тоже тебя люблю. А то, что у нас появится малыш, это счастье. Значит, мы правильно живем, раз нам дали такое благословение свыше, и стоило его подождать.

— Правда любишь?

— Правда.

— И не бросишь, не уйдешь и не изменишь?

— Не собирался. В жизни, конечно, всякое бывает, но впредь обещаю, буду стараться быть предельно откровенным с тобою. И ты, пожалуйста, тоже не скрывай от меня ничего. А если найдешь, кого получше, не скрывай. Не обещаю, что совсем не трону его, но тебя точно не обижу.