Жених со знаком качества
Шрифт:
— Неужели так и пойдешь? — спросил я. — Делать новое предложение со старым кольцом?
— Роб, прекрати, — рассердился Заславский, — самому противно, но что я могу поделать? Люди слабы и грешны. Я не исключение.
И он убежал. А следом пришла Мария. Убитая, несчастная… Она не захотела проходить в квартиру, остановилась в прихожей и так посмотрела в мои глаза, что сердце сжалось и едва не разорвалось. Я едва не вскрикнул от боли.
— Роберт, — прошептала Мария, — неужели я никому не нужна?
Огромная слеза медленно
— Роберт, неужели Варя права? Я противная? Некрасивая? Глупая? Смешная? Старая?
— Нет, Маша, это не так, — сказал я, понимая, что слова мои звучат неубедительно.
Разве ей нужны слова? Я бережно взял ее под локоть и провел в гостиную, усадил на диван. Сам присел рядом, собираясь объяснить, что совсем не хочу жениться на Варе, что к ее будущему внуку тоже не имею отношения, что это игра, такая глупая игра, не мною придуманная… Чертова Мархалева! Где она? Пускай придет и сама объяснит!
— Ах, Роберт, — всхлипнула Мария, — ты разбил мне сердце, ты меня уничтожил. Вот и тебя, как моего Виктора, потянуло на молоденьких.
Вдруг лицо ее исказила гримаса ненависти.
— Но, Роберт, знай: ты не получишь Варю, — зло прошипела она. — Пока я жива — не получишь. Сначала убей меня. Убей! Убей!
Мария рассмеялась диким смехом. Это была истерика. Напуганный, я помчался в кухню за водой и вот тут-то на мой мысленный зов явилась Мархалева. Я успел набрать воды и бежал в гостиную, когда раздался ее звонок. Я открыл дверь. Увидев в моей руке стакан, она деловито спросила:
— Для кого вода?
— Для Марии, — ответил я, с ужасом осознавая, что этим двум женщинам встречаться нельзя. Особенно сейчас, когда одна из них так далека от спокойствия.
— Для Марии? Прекрасно! Интриганка у вас, — обрадовалась Мархалева, решительно направляясь в гостиную.
Я преградил ей путь:
— Нет-нет, лучше вам не общаться. Маша не в лучшей форме, да и вы возбуждены.
— Я всегда возбуждена, — заявила Мархалева, хотя мне она казалась вершиной спокойствия. Уверен: придумывая невозмутимость, Бог Мархалеву имел ввиду. Вот уж кого ничем не проймешь. Именно про таких говорят в народе: хоть писай в глаза, все божья роса — простите за грубость, но точнее сказать нельзя, так безразлично относится она к оскорблениям. Разумеется, я не боялся за Мархалеву. Я боялся за Марию.
— Софья Адамовна, не могли бы вы посидеть в другой комнате, пока не уйдет Мария, — с униженной вежливостью попросил я. Она мгновенно заинтересовалась дома ли Кристина и, получив положительный ответ, сказала:
— Хорошо, я к ней и пойду.
Вздохнув с облегчением, я отправился к Марии. Она уже не рыдала, а озабоченно закрывала свою сумочку. Увидев меня со стаканом в руке, вздрогнула и испуганно вскочила с дивана.
— Спасибо, Роберт, мне уже лучше, — воровато пряча глаза,
Я проводил ее ошеломленным взглядом. Изумление относилось к состоянию Марии: мне показалось, что она чем-то смущена. “Разве это не удивительно? — подумал я. — Только что на меня нападала, считала своим врагом, кричала “убей!” и вот уже странно отводит глаза, спешит, смущается…” Не найдя объяснения, я отправился на поиски Мархалевой. Нашел ее в своем кабинете. Она и Кристина в едином порыве обсуждали нечто, что не для моих ушей: когда я вошел, обе мгновенно замолчали. Моему приходу явно не обрадовались.
— Роберт, могу я пройти в гостиную? — вскакивая, спросила Мархалева.
— Уже да, — ответил я.
Она не прошла — помчалась. В гостиной повела себя странно: влетела, рухнула на пол, сунула руку под диван, потом туда заглянула, вскочила на ноги, снова рухнула на пол, опять под диван руку сунула, снова туда заглянула и вскочила на ноги. Торжествуя, воскликнула:
— Так я и знала!
Мне не понравилось ее поведение, но от комментариев я воздержался. Мархалева, тем временем, без всяких причин погрустнела, задумалась и спросила:
— Роберт, вы здесь ничего не брали?
Я усмехнулся:
— Может и брал, здесь все мое.
— Да, вы правы, — согласилась она и задала еще более странный вопрос: — А моего вы ничего не брали?
— Где? У себя? В моем доме?
— Да-да, именно в этой комнате. Так вы не брали кое-что мое?
Я рассердился:
— А поконкретнее можно?
Она вздохнула и обиженно сказала:
— Хорошо, вы не брали мой диктофон? Он лежал под диваном.
На всякий случай я предупредил:
— Только не говорите, что он упал и случайно под диван закатился. Все равно не поверю.
Мархалева с жалостью посмотрела на меня и сообщила:
— Роберт, когда речь идет о вашей жизни, хороши все приемы. Да, я положила под диван диктофон, он включается автоматически от голоса. Надеюсь, ваш разговор с Заславским мне удалось записать. Но где он? Где мой диктофон? Роберт, прекратите шутки. Сейчас же отдайте.
— Я не могу вам отдать то, чего не брал…
И тут меня осенило: Мария! Как она вздрогнула, когда я вошел. Она закрывала сумочку. А как воровато отвела глаза. Но если диктофон попал к ней, то…
— Ка-та-стро-фа! — завопил я. — Что вы наделали, глупая женщина! Все пропало! Все пропало!
— Да что пропало? — удивилась Мархалева.
— Мария только что нашла ваш диктофон, — сообщил я и, подражая Заславскому, схватился за голову. — Она его унесла! Теперь она все узнает!
Я подскочил к Мархалевой, схватил ее за руки и закричал:
— Сейчас же говорите, когда вы подложили под диван диктофон?
Она смутилась:
— Почему я должна вам говорить?
— Потому, что я хочу знать как долго он там лежал.