Женитьба повесы
Шрифт:
Она стащила через голову сорочку и натянула мягкое батистовое одеяние. Застегивая крохотные жемчужные пуговички на горле, Бренна вновь вспомнила лорда Томаса Синклера. Так, значит, она в его вкусе? Очень хорошо. Следует в мельчайших подробностях узнать, что ему нравится, чтобы затем выглядеть и вести себя как раз наоборот.
Она задула свечу в изголовье кровати и закуталась в одеяло. Мягкое, как шелк, белье приятно ласкало щеку. По сравнению с этим постельным бельем ее собственное в Гленброхе казалось грубым, как дерюга. Впрочем, не так давно это ее вполне устраивало.
Огорченно вздохнув, Бренна
Мистер Розмур умеет ценить красоту ночного неба. Он с интересом слушал ее болтовню о звездах и луне.
Может быть, в этот самый миг он тоже смотрит в небо? Смотрит и вспоминает их разговор. Вспоминает ли то осторожное прикосновение к ее щеке, вот как она сейчас? А может, забыл и думать? Дело в том, поняла вдруг Бренна, что с той самой ночи в саду у леди Брэндон она ни на минуту не забывает о нем. Что же делать? Она просто обязана забыть его, у нее нет выбора. Если бы даже ей не запрещали... Все равно в жизни Бренны ему нет места. Она приехала в Лондон, чтобы получше узнать свою семью и рассказать правду об огораживании. Только для этого, и ни для чего больше.
Бренна вернулась в постель. Она лежала, не сводя глаз с ночного неба за окном. Тонкое белье холодило голые икры. Мяукнув, Гера устроилась рядом, в тишине спальни раздалось знакомое низкое урчание. Бренна вздохнула и бросила последний взгляд в окно. Нет, ночное небо не изменилось. Оно оставалось таким же, что и всегда, – вечное вращение, умиротворяющее душу. Вот если бы ее жизнь текла так же спокойно!
Колин поднял стакан и осушил его одним залпом. Его передернуло – джин опалил горло. Будь проклято это дешевое пойло! Лицо онемело. Хмурясь и гримасничая, Колин принялся рассматривать стакан в собственной руке. На ободке скол, на донышке грязное пятно. Он обвел безумным взглядом переполненный зал. Как его угораздило напиться в стельку в презренном притоне Ист-Энда? Не может этого быть. А что тут написано? «Белый кабан». Разве есть такой зверь? Ах, да не все ли равно!
В этом заведении он просто богач и джентльмен. Ему не приходится прислушиваться к шепоту за спиной, выдерживать любопытные взгляды. Безусловно, находиться здесь намного приятнее, чем в Мейфэре. Куда, однако, подевался Йен Стонтон? Он отчетливо помнил, что пришел сюда с этим типом. Они сыграли пару партий в фараон в задней комнате, а потом Стонтон увязался за хорошенькой служанкой, и больше Колин его не видел. Он с размаху поставил стакан на стол и невидящими глазами уставился в дальний угол зала. Сколько народу! Слишком много для такого маленького помещения. В спертом воздухе носились запахи немытого человеческого тела, табака и приторных дешевых духов. Хриплый голос произнес прямо ему в ухо:
– Пр-р-рошу пр-рощения, господин хороший...
Колин почувствовал, как какая-то женщина навалилась на него всей грудью. Он схватил ее за руку и поставил перед собой. Она захихикала, тряхнув копной черных блестящих
– Ну что, нравится, господин хороший? – спросила женщина, игриво вскидывая бровь. Она потянулась за стоящим на столе стаканом, передернув плечами, и в низком вырезе платья он смог увидеть ее полные упругие груди с розовыми бутонами сосков. Розмур почувствовал невольное возбуждение.
– Нравится, – пробормотал Колин, швыряя на стол монету, чтобы заплатить за выпивку.
Она облизнула губы и промурлыкала:
– Так я и думала, любезный господин.
Она прошептала свою цену, наклоняясь к его уху и опять выставив напоказ свои достоинства. Впечатляюще, признал Колин. Почему бы и нет? Он теперь мужчина свободный – ни привязанностей, ни любви. Какое кому дело, если он возьмет, что предлагают? Жаркие объятия, нежные прикосновения – как давно он не испытывал ничего подобного!
Он кивнул в знак согласия, встал и отряхнул пальто. Женщина повела его сквозь толпу, а затем вверх по узкой темной лестнице.
Минутой позже за ним закрылась дверь. Расстегивая пуговицы пальто, Колин осмотрел крошечную убогую комнатенку. Огонь в камине едва тлел, выплевывая в комнату клубы дыма. Дым плавал над бугристым парчовым креслом перед камином и над стоящей в углу кроватью, наспех заправленной, как будто кто-то набросил на нее одеяло, торопясь поскорее уйти. Серые бесформенные занавески висели поперек окна, небрежно задернутые на ночь. В дальнем углу комнаты, как молчаливый страж, возвышался гардероб, рядом с ним пристроился комод.
Женщина скользнула в комнату, призывно покачивая бедрами. Чувственное, отработанное движение. Она взяла свечу от изголовья постели и опустилась на колени перед камином, пытаясь раздуть огонь. Загородив пламя ладонью, она вернула свечу обратно в железный подсвечник, а затем повернула к Колину свое похотливое лицо.
– И как же зовут любезного господина?
– Колин, – ответил он просто, все еще не решаясь отойти от двери.
– Ну, Колин, а меня звать Рози. Думаю, мы поладим.
Женщина сбросила туфли, затем подняла юбки и поставила ногу на парчовое кресло. Колин не отводил глаз, пока она скатывала с ноги чулок – медленно, дюйм за дюймом, намеренно разжигая его нетерпение. Наконец чулок упал на пол, рядом с туфлями. Она занялась другим чулком, пристально глядя ему в глаза, словно бросая вызов – попробуй, отведи взгляд!
Он и не отводил. Второй чулок лег на пыльный пол рядом со своим товарищем. Она выпрямилась, завела руки за спину и начала развязывать кружевную ленту, удерживающую корсаж.
– Ну, Колин! Что ж ты не расскажешь, что привело сюда такого, как ты. Не вышло с леди, а?
Колин проглотил стоящий в горле комок, воскрешая туманные воспоминания. Сложенное письмо в нагрудном кармане...
– Да, вроде того, – пробормотал он наконец, расстегивая жилет.
Рози спустила корсаж, обнажая грудь, которой он жадно любовался несколько минут назад.