Женитьбы папаши Олифуса
Шрифт:
Король ехал верхом; на нем был мундир адмирала.
За ним следовала большая золоченая карета, запряженная восьмеркой белых лошадей; каждую вел слуга в ливрее. По обе стороны кареты, на подножках, стояли пажи в красной с золотом форме.
В карете сидели женщина двадцати пяти или двадцати шести лет и двое детей лет шести-восьми.
Дети беззаботно приветствовали толпу; женщина тоже кланялась, но казалась слишком задумчивой.
Эта женщина — королева, эти дети — принц Оранский и принц Морис.
Нельзя было представить
Я удостоился чести быть принятым ею три раза за те два дня, что провел в Амстердаме; каждое слово, произнесенное ею, навек запечатлелось в моей памяти.
Дай Бог, чтобы народ любил свою королеву и был ей верен, чтобы Господь никогда не дал ее печали перерасти в скорбь!
Процессия прошла мимо и скрылась с глаз. Это видение казалось странным для нашего времени, когда короли, кажется, отмечены роковым «тау»!
Увы! Кто из них прав: короли или народ?
Разрешение этой великой загадки стоило жизни Карлу I и Людовику XVI.
Реставрация 1660 года обвиняет народ.
Революция 1848 года обвиняет королей.
Будущее покажет. Но я готов биться об заклад, что не прав народ.
Процессия прошла, скрылась, и до одиннадцати часов завтрашнего дня у меня уже не было дел в Амстердаме. Я распрощался с хозяевами, попросив объяснить мне, как добраться до Монникендама.
Эта прихоть показалась им странной: зачем мне ехать в Монникендам?
Я скрыл от них, что собирался отправиться на поиски морской девы, и просто настаивал на своем желании посетить Монникендам.
Брат Виттеринга вызвался сопровождать меня. У Александра были свои планы, он хотел отправиться в Брок.
Биар же, решив и дальше разделить мою судьбу, объявил, что поедет со мной.
Я думаю, Биару было неловко оттого, что он, побывав на мысе Нордкап, самом краю Европы, где встречаются воды двух морей, не увидел в этих морях ни одной русалки.
Не веря больше в свою удачу, он рассчитывал на мою.
Оказавшись в порту, я стал разыскивать — вернее, попросил моего проводника отыскать — папашу Олифуса.
Долгое время поиски оставались бесплодными: лодка была на месте, но хозяина нигде не было.
Наконец его обнаружили в ужасной таверне, где он был завсегдатаем. Ему сообщили, что путешественник, направляющийся в Монникендам, ни с кем другим ехать не желает.
Такое явное предпочтение ему польстило: оставив свой грог, он с широкой улыбкой направился ко мне.
— Вот и папаша Олифус, — сказал человек, разыскавший его по просьбе Виттеринга.
Я дал ему флорин.
Увидев, как дорого я его оценил, папаша Олифус стал еще любезнее.
Все это время я рассматривал его с любопытством — он стоил того, — а Биар сделал с него набросок,
Как мне и говорили, это был старый морской волк, от шестидесяти до шестидесяти четырех лет, больше
На нем были широкие штаны (когда-то они были синими) и пальто с капюшоном (сохранившиеся кое-где вдоль швов клочья отделки позволяли догадаться об испанском или неаполитанском происхождении его).
Одна щека была, точно флюсом, раздута огромной порцией жевательного табака.
Время от времени из его рта вылетала струя черной слюны, сопровождаемая характерным свистом.
— А, так вы француз, — сказал мне папаша Олифус.
— Откуда вы знаете?
— Ну вот! Стоило объезжать все части света, Азию, Африку и Америку, чтобы я не мог с первого взгляда распознать человека. Француз, француз, француз!
И он затянул:
За родину умрем… 1
Я сразу же прервал его.
— Не то, папаша Олифус! Совсем не это!
— Почему же?
— Этот припев я уже слышал.
— Что ж, как хотите. Значит, вы хотите попасть в Монникендам?
— Да.
— И вы настаиваете на том, чтобы отвез вас туда именно папаша Олифус, без шуток?
— Да.
— Ну что же! Мы вас туда отвезем и дорого не запросим…
— А почему?
— Потому что у меня есть глаза и я все вижу, а этого достаточно. Вы собираетесь заночевать в Монникендаме?
1
Стихи здесь и далее в переводе Г.Адлера
— Да.
— Так вот — я советую вам остановиться в гостинице «Морской царь».
— Я именно туда и собирался.
— Ее содержит моя дочь Маргарита.
— Мне это известно.
— Ах, так вы это знаете! — сказал папаша Олифус. — Так, значит…
И он погрузился в размышления.
— Папаша Олифус, что, если нам отправиться в путь?
— Да, да, сейчас, — сказал он. Затем, повернувшись ко мне, продолжил: — Я знаю, зачем вы туда едете.
— Знаете?
— Знаю. Вы ученый и хотите заставить меня рассказывать.
— Неужели для вас это так трудно, папаша Олифус, если начало рассказа смочено тафией, середина — ромом, а конец — араком?
— Смотрите-ка! Вы знаете последовательность?
— Ей-Богу, нет! Я случайно угадал.
— Хорошо, мы поговорим, только не при детях, понятно?
— А где дети?
— Вы сейчас их увидите.
И он засвистел, поворачиваясь в разные стороны.
Звук, который издавал папаша Олифус, очень напоминал паровозный свисток.
Я увидел, как с разных сторон после этого сигнала появились пять здоровенных парней и устремились к одной точке.