Жените нас, ректор!
Шрифт:
— Тогда чего время теряешь? Ждешь благословения богов?
Она хрипло рассмеялась, обнажив беззубый рот (со стоматологией тут тоже все было печально), а я молча подхватила плетеную корзинку и поторопилась убраться с крыльца. С моей последней попытки побега прошло три недели, а «матушка» до сих пор припоминает ее при любом случае. Наверное, потому что в тот раз мне повезло: я почти три дня провела в храме и под видом обета молчания отказывалась рассказывать что-то о себе священнослужителям. Но все хорошее заканчивается, и даже раньше, чем мы обычно думаем. Как и моя жизнь в родном мире.
Я уже почти дошла до тропинки, ведущей в лес, когда меня окликнули.
— И
Я с трудом удержалась от того, чтобы не плюнуть под ноги. Как же надоела эта роль вечной Золушки! Я никогда не умела подчиняться, всегда жила свободно, в соответствии со своими представлениями о том, что правильно, но здесь это оказалось невозможно.
Раздраженно вспарывая концом подобранной палки высокую сочную траву, я, дождавшись, когда «матушка» уйдет с крыльца, нырнула вбок — в сторону, ведущую к речке. Собрать фрукты с диких деревьев я еще успею, а вот умыться не помешает. К тому же вода хоть ненадолго уймет зуд от комариных укусов, расчесанных до крови.
Спустившись с холма, на котором стояла деревня, я осторожно ступила на песчаный, поросший колючим кустарником берег и огляделась. В темно-зеленой воде водились хищники, напоминающие наших крокодилов, наверное, поэтому местные не любили купаться. Но мне идеология «сантиметр не грязь, а два — сама отвалится» никогда не была близка, так что я предпочитала рисковать, зато ходить чистой. За те три месяца, что я провела здесь, мне еще ни разу не попался речной монстр. Возможно, местные просто травят байки, специально пугая меня.
Я поставила на песок плетеную корзину, убедилась, что за мной никто не наблюдает, и быстро скинула длинную, жалкого вида юбку и выцветшую от времени грубую рубашку на два размера больше нужного. Впрочем, здесь жаловаться было не на что: так ходили все женщины деревни за редким исключением. Те, у кого все-таки водились деньги, одевались приличнее.
Я ногой потрогала воду, а затем смело шагнула в реку. Тело, искусанное комарами, мгновенно расслабилось, и я едва сдержала блаженный вздох. А ведь раньше меня и джакузи не особо впечатляло. Как люди меняются, однако!
Я распустила длинную, до пояса, косу. К новому телу я так толком и не привыкла, поэтому вздрогнула, когда лицо укрыла завесь белых, как лен, волос. Пришлось напомнить, что это все — и хрупкое тело с худыми, но сильными ногами, и лицо с непривычно тонкими чертами, и даже васильковые глаза — все это теперь мое. Вместе с кучей проблем, доставшихся в придачу.
Честно говоря, понятия не имею, почему вдруг заняла место этой несчастной девчонки, Арианы — старшей дочери в семье бедняков, где каждый рот — ежедневная головная боль. Последнее, что я помню: зебру, по которой переходила дорогу на зеленый свет. Я до сих пор просыпаюсь по ночам от звука визжащих тормозов и последовавшего за этим глухого удара. Я не почувствовала боли, только удивление. В горле навечно застыл нервный смешок: я, журналистка, вечно играющая с огнем из-за своих опасных расследований, умерла просто переходя дорогу в положенном месте и на правильный сигнал светофора. Ну разве не забавно?
Открыла глаза я уже в новом теле под сенью раскидистого дерева, увешанного незнакомыми тяжелыми плодами. Один из них лежал рядом с моей головой, а на макушке зрела огромная шишка. Позже я поняла, что Ариана, как обычно, собирала фрукты, но не удержалась и рухнула вниз. Возможно, причиной ее падения стал как раз не вовремя сорвавшийся плод, угодивший ей в голову. Умерла ли Ариана или попала в мое тело, я не
Я прополоскала волосы, еще раз умыла лицо и вышла на берег. Одежду натянула прямо на мокрое тело, волосы отжала и заплела в косу, скрепив ее концы лентой. Найдя взглядом брошенную корзинку, я опустилась перед ней на колени и выудила со дна банку с краской темно-синего цвета. Поморщилась от едкого запаха и торопливо нанесла ее на лицо и открытые участки тела. Я настолько привыкла к «цветным» лицам местных, что уже и смеяться не хотелось. Все равно ничего лучше от укусов насекомых здесь пока еще не придумали.
Здесь вообще до многого еще не додумались. Например, идея сжечь «Домострой» им в голову не приходила. Женщина до сих пор считалась собственностью мужчины — отца, мужа или брата. Именно поэтому все мои побеги заканчивались неудачей: узнав, что я попала сюда из другого мира, меня вежливо, но неумолимо возвращали в лоно «семьи». Даже уйти в местный аналог монастыря не позволили: потребовали разрешение опекуна или его представителя. Ну разве не бред?
В то, что я попаданка, верили сразу: таких случаев было немало. Вот только мою судьбу это не облегчило, ведь вернуться, как оказалось, было нельзя: умершим в своем мире была заказана дорога назад. Никто так и не смог объяснить, почему так происходит. Кроме пространных речей от местных чиновников о «втором шансе», я ничего не услышала. Да-да, в город меня все-таки свозили и властям показали, но только ради того, чтобы нацепить на меня артефакт, опознающий присутствие магии. Как сообщил какой-то седой и хмурый представитель закона, магия принадлежит душе, а не телу, а потому всех иномирян проверяют на ее наличие. Никогда не забуду волнения, написанного на лицах моих «родственников». Они до последнего надеялись, что в пойманной рыбке найдется икра, но нет. Я оказалась пуста. Чем меня не уставали попрекать, ведь маг в семье — это огромная удача и счастья. Ах да, еще возможность получить образование и вырваться из нищеты. Но не везет так не везет.
Впрочем, временами удача мне все-таки улыбалась. Например, все это время мне удавалось избегать побоев «отца». Не то чтобы он страдал милосердием (мои попытки сделать ноги вызывали у него лишь злобу), но все время что-то случалось: то сосед вовремя заходил позвать на пьянку, то ливень неожиданно начинался, а то и вовсе сдыхала последняя курица. В общем, «папуля» решил, что меня берегут сами боги, и лишь грозился прибить, но не трогал. Что не мешало ему меня эксплуатировать по полной: закон был на его стороне. Из этого рабства путь был один — замуж. Но местные женихи не внушали доверия. Сменить одно ярмо на другое я не торопилась.
— Ариана!
Я вздрогнула и подняла голову: по золотому песчаному склону торопливо спускался Ион — мой младший «брат».
Солнце полностью взошло, поэтому пришлось прикрыть глаза ладонью. На лбу уже выступила испарина: как же жарко и влажно!
— Что случилось?
Ион съехал на спине со склона и, оказавшись у моих ног, быстро поднялся и принялся отряхиваться. Голос его звучал взволнованно и прерывисто.
— Тебя зовет матушка.
Я непонимающе нахмурилась.
— Сейчас?